Возвращение в небо

— Читаем, ума набираемся!

Я удивленно уставился на него.

— «Мои воздушные бои». Продолжение следует! — воскликнул верный Вася Капарака (а все-таки Моисееву очень подходило это прозвище!).

Развернув газету, я увидел название первой статьи, над которой стояла моя фамилия. В конце значилось: продолжение следует.

А к новому самолету, стоявшему в лучах солнца, уже сходились летчики. Разминая ноги, я отошел чуть в сторону и сразу ощутил удивительную тишину.

Это были первые дни грозного июля 1943 года, дни, когда началась битва под Курском, когда разгорелось оборонительное сражение Центрального фронта в районе Курского выступа. И хотя события эти происходили в нескольких сотнях километров от нашего аэродрома, все летчики чувствовали себя сопричастными к ним, дрались на своем участке с особым ожесточением. Боевые вылеты в тот период отличались особенно высокой результативностью.

Вот почему уже на другой день после возвращения из Москвы я включился в боевую работу полка. К величайшему удивлению Васи Капараки, я пошел на задание не на новом истребителе, а на своем верном Як-1 с номером 17. Таков уж был обычай фронтовиков: до конца быть верным оружию, с которым побеждал. Я не пожелал менять самолет потому, что новый истребитель Як-9, хотя и имел пушки помощнее и больший запас горючего, но маневренными качествами уступал своему легкому, изворотливому брату — Як-1.

Чутье не подвело меня: несколько дней спустя во время первого же вылета Як-9 был сбит в воздушном бою. Вел его опытный истребитель Левшенко. Он, как и я, овладел новой машиной и охотно взял ее. Но в бою на вертикальном маневре тяжелый Як-9 отстал, и его обстреляли «Мессершмитты». Он рухнул вместе с пилотом вблизи аэродрома и глубоко ушел в землю.

В середине июля наш полк получил приказ сдать свои самолеты. Личный состав был перевезен в тыл, на аэродром Зимовники.

Приземлившись вблизи донской станицы, мы увидели посреди ровного поля длинный ряд совсем незнакомых самолетов. Они имели колесо на длинной стойке впереди, под мотором, и были окрашены краской мрачного неопределенного цвета.

Командир полка Морозов подвел нас к крайнему истребителю, осмотрел его, сказал:

— Подарок союзников — «Аэрокобра». Надеюсь, мы укротим ее…

Переучивание на «Аэрокобру», которым руководил полковник Миронов, усложнялось тем, что мы не располагали ни одним самолетом со спаренной кабиной, так называемой «спаркой». Чтобы компенсировать этот недостаток, инженеры и конструкторы, доставившие новые машины, оборудовали класс для теоретических занятий. Мы просиживали в этом классе с утра до позднего вечера, изучая кабину и шасси. «Кобра» являлась для нас принципиально новым самолетом, и, чтобы управлять ею, требовались определенные навыки. Достаточно сказать, что, например, тормоза у «Кобры» были, как у автомобиля, ножные, а мы привыкли пользоваться только ручными.

Тренажи на земле показали, что не всем нашим летчикам удается быстро и безукоризненно овладеть новой машиной. Когда же дошло до полетов, случались и весьма нежелательные происшествия: один из пилотов разбился, другой выпрыгнул с парашютом, покинув «Кобру». Николай Остапченко, забравшись на высоту, чуть было не приземлился на том свете. Его машина, потеряв скорость, в один миг перешла в штопор. Хорошо, что Остапченко не растерялся и не выпрыгнул из машины (в такой ситуации «Кобра» и после прыжка мало кого отпускала живым, не ударив смертельно своим килем). Уже у самой земли ему удалось вывести машину из штопора.

У тех, кто летал на Як-1, заокеанский подарок не вызывал особого восхищения. И все же «Кобра» была современной боевой машиной, сделанной на уровне хороших истребителей периода войны. Спустя две недели мы ужо выполняли на «Кобре» учебные задания.

В середине августа, освоив на «Кобрах» все испытанные приемы атак и обороны, отработав самые эффективные боевые порядки, коллективный взлет и т. п., мы перелетели на свой аэродром вблизи Ростова. День возвращения полка на фронт оказался знаменательным: он совпал с началом штурма укреплений противника на реке Миус войсками Южного фронта.

Советская артиллерия в то утро несколько часов вела ураганный огонь по немецким укреплениям. Стрелковые части и танки стояли на исходных рубежах, готовые к прорыву обороны. Земля в тот августовский день окуталась дымом, сквозь который во многих местах пробивалось пламя. Величественная картина битвы была видна с высоты на много километров.

Мы, летчики-истребители, все внимание сосредоточили на наблюдении за воздухом. Фашистские бомбардировщики должны были непременно прийти сюда.

Мы ходили над районом битвы, то снижаясь и разгоняя вражеские самолеты, то набирая высоту (такой способ барражирования у нас назывался «качать люльку»). В определенных районах наша группа, развернутая по фронту, одновременно разворачивалась на 180 градусов. «Кобры» легко брали высокие горки, и превосходство в высоте создавало нам явное преимущество.