Возвращение в Сонору

Я подумала о поцелуях, которые дарил мне Роб. Номер один, когда его губы легко скользили, повторяя изгиб моих бровей. Номер два, когда он легко касался уголка губ. Номер три, томительный и долгий, когда наши губы сливались друг с другом и я, устав ждать, слегка приоткрывалась ему навстречу. Нежное прикосновение кончика языка. Требовательный прикус зубов. Поцелуи, рассыпающиеся дождем по лицу и шее, поглаживающие мои плечи и руки, как легкий ветерок, чтобы вдруг превратиться в настойчивые и требовательные. Разве с кем-то другим может быть лучше?

Словно услышав мой немой вопрос, Джокер неуловимым движением склонился к моим губам. На какую-то долю секунды мне показалось, что он сейчас превратится в вендиго, лесного людоеда, и я стану его первой жертвой. А потом я оглохла от шума крыльев в моей голове и ослепла от острых лучей звезд. Чувствовала только жар его рук у меня под лопатками и на затылке. И пила воздух, который он медленно отдавал мне.

Этот поцелуй был глубоким, отчаянным, горьким, и будил неутолимую жажду.

Джокер склонил голову мне на плечо и, уткнувшись носом в шею, дышал размеренно и тихо, как ребенок во сне. Я медленно приходила в себя, обнаружив, что все еще плотно прижата к его голой коже под распахнутой курткой. Казалось, его сердце бьется в моей грудной клетке.

Не будучи уверенной, что смогу удержаться на ногах без его помощи, вырваться я не пыталась. Только повернула голову и вытерла пульсирующиегубы о плечо. Я слишком страшилась потерять себя и не могла довериться этому парню — не совсем волку и совсем не человеку.

— Три шага назад, Джокер, — приказала я.

Некоторое время он еще смотрел, словно пытаясь что-то найти в моем лице, затем разжал руки. Шаг, второй, третий. Я ощутила, как дрогнул крючок, глубоко застрявший в моем сердце. Как струна, натянулась невидимая леска. Лопнула, оставив меня со звенящей пустотой в груди.

Я невольно отступила назад и снова впечаталась в мраморную стену. Вилд ван Хорн спокойно стоял передо мной. Куртка все так же была распахнула у него на груди, а кулак обмотан майкой.

— Я отдал приказ, Покахонтас. Ты должна послушаться.

Та-а-ак, мы опять играем в господина.

— А то что?

— Твою сестру, кажется, зовут Анной? Она хорошенькая. И девственница?

А еще она добрая и милая. Ласковый и доверчивый ребенок. Если я надеялась, что мне только нужно перетерпеть короткую боль, а потом все пройдет, то глубоко ошибалась. Джокер был способен нарезать мое сердце ломтиками, как яблоко, и никто не в силах был ему помешать.

Я медленно сползла вниз по стене и уткнулась лицом в колени. Что-то царапалось изнутри, пытаясь выбраться наружу.

Когда я снова подняла голову, Джокера не было, а передо мной на широкой могильной плите, как на скамейке сидели Алфредо, Клото, Лахеса и Атропа.

— Подглядывали?

— Конечно, — согласилась Клото.

— С самого начала, — кивнула Лахеса.

— Мы не могли пропустить такое зрелище, уж извини, — примирительно проворковала Атропа.

— Ну, тогда, может быть, скажете, что мне делать?

Очень хотелось плакать, но я решила продержаться до своей спальни.

— Делай, что хочешь, а никуда не денешься. — Покачала головой Клото. Вы связаны, вот здесь, — она постучала пальцем по груди. — Ты чувствуешь?

Еще бы я не чувствовала. Крючок по-прежнему саднил в сердце. А может, это моя птица терзала его когтями, чтобы наказать за непослушание?

— Почему я?

Зачем духи-маниту связали вместе двух людей, которые никогда не смогут быть вместе, не сумеют преодолеть взаимную неприязнь, не говоря уже о том, чтобы полюбить друг друга? В чем заключается конечная цель?

— Рано или поздно все станет понятно, — прозвучал над моей головой голос Алфредо. Он утешал и успокаивал. — Все кусочки головоломки улягутся на свои места и вдруг превратятся в часть прекрасного замысла. Мы поймем, зачем это было нужно, потому что все станет правильно.

Все станет правильно. Когда-нибудь.

Глава 10

ВИЛД

В ту же ночь я отправил Покахонтас последнее письмо.

Волк: Можно ли отдать другому то, что сам хочешь больше всего на свете?

Ответа я не получил. Никогда.

В остальном же это было неплохое время. Не знаю, что Лина сказала Робу, но они больше не встречались. Теперь на занятиях мы оба сверлили ей спину своими взглядами.

Пришлось несколько преувеличить, когда я рассказывал ему, как мы с его девушкой целовались ночью на кладбище. Ладно. Я сильно преувеличил. И опустил тот факт, что она вытерла рот, после моего поцелуя. Я и сам старался об этом не вспоминать. Но при встрече с Робом она первая отводила взгляд в сторону, и вид при этом у нее был такой виноватый, что можно было поверить во что угодно.

Зато я теперь получал ее внимание в полном объеме. Меня начали замечать и перестали путать с предметом мебели. Пару раз в ответ на мое ехидное замечание Покахонтас даже продемонстрировала мне свой маникюр на среднем пальце.