Возвращение в Сонору

Выезжая в город, я старался брать Лину с собой. Не скажу, что ее очень радовали эти поездки, зато я в полной мере наслаждался вытянувшимися лицами гламурной публики, когда мы с ней — богатый белый мудак в шелковом костюме и маленькая скво в джинсах и куртке с бахромой — заваливались в какой-нибудь из ресторанов на набережной.

Правда, к нотариусу я ее не повез. Знал, что эта идея ей не понравится. Поэтому последний из подписанных мной документов был засвидетельствован Робом, Диком и Нортом, запечатан в конверт и оставлен на хранение в том же кабинете, где и был заверен. Лина получит свою копию в свое время. Если это время придет.

За последние десять лет это были самые счастливые дни моей жизни. Да что там десять лет, вообще за всю жизнь. Меня даже не раздражали мелкие пакости, которыми Лина испытывала границы моего терпения. Для нее оно было безгранично.

Она поцарапала мой Рендж Ровер, когда выгоняла его из гаража. Ну и хрен с ним. Пролила шоколад на клавиатуру ноута. Да на здоровье. Зато кровать мы сломали вместе, и за это несли солидарную ответственность.

* * *

Лина сказала, что моя мать уже обрела покой, так что поминальная служба и недолгое прощание на Роузхилл не лишили меня душевного равновесия. Самым большим моим огорчением стал ее отказ быть рядом со мной в течении этой половины дня.

В церкви наши глаза встретились, но ни один из нас не улыбнулся. Она едва заметно кивнула и прошла к одной из задних скамей, где сидели ее койоты. Жаль. Я был бы не против, если бы она села рядом со мной и переплела свои пальцы с моими. Если бы она внезапно стала вести себя, как моя девушка.

Остальные гости явились на похороны, облаченные в карибский загар, наряды от ведущих дизайнеров и фальшивое сочувствие.

— Мы сожалеем о вашей потере, мистер ван Хорн, — говорили они, потому что в таких случаях надо было что-то сказать.

— Спасибо, признателен за внимание, — отвечал я по той же причине.

Хили со своими подружками из загородного клуба ревниво косились на девушек из Фриско, оценивая стоимость их сумочек и туфель. И те и другие выглядели дешевками. Все, что можно купить за деньги — любые деньги — теперь было в моих глазах дешевкой.

Интриги добавил мой отчим, явившийся на похороны с тем самым парнем из «Редиссона». Судя по тому, как поглядывала на него Хили, она уже успела забить местечко под возможным наследником империи ван Хорнов. Ну что ж, приятного ей герпеса.

Генри уже представлял парня всем, как своего сына, так что народ, быстро сложив два и два, явно смутился. Однако, надо отдать им должное: не определившись с наследниками, опытные крысы решили подождать с выражением лояльности и сосредоточились на скорби.

Тем не менее, занимая места в заде суда, они едва сдерживали нетерпение. Лина снова сидела в заднем ряду, а я тихо бесился, что не могу видеть ее лица.

С последней волей матери все было ясно: ее личное имущество, а именно недвижимость в Лос Анхелосе и доставшиеся от бабушки деньги переходили мне. О Генри Говарде не вспомнили ни разу. Но после ее смерти отчим терял права опеки над семейным имуществом ван Хорнов, поэтому пришло время сдуть пыль с завещания моего деда. И вот это уже было интересно.

Верфи во Фриско, шахты и серебряные рудники в Сьерра-Неваде, инвестиционные фонды, банки на обоих побережьях, нефтедобывающая компания, двести лет назад ставшая фундаментом благосостояния ван Хорнов — здесь никаких мин замедленного действия не обнаружилось. Во всех этих предприятиях работали мои наблюдатели, и я сумел обеспечить регулярный аудит, так что давно лишил Генри возможности стянуть у меня хоть пятак.

Империя не подлежала разделу и должна была вся, до последнего крейцера достаться одному-единственному наследнику.

Зато масштабы финансового могущества ван Хорнов порядком впечатлили публику, так что к концу второй страницы завещания в зале стоял тихий гул взволнованных голосов. Я скосил глаза в сторону и злобно ухмыльнулся. Генри сидел с остекленевшими глазами, больше похожий на жертву таксидермиста, чем на живого человека. Его ублюдок медленно сжимал и разжимал кулаки, а Хили рядом с ним то и дело вытирала о платье потные ладони.

Нотариус отложил в сторону завещание и достал из папки еще один конверт. Все рты захлопнулись, как по команде. Вот он — момент истины. От звука рвущейся бумаги по спине пробежал холодок. Старый юрист, беззвучно шевеля губами, прочел текст, а затем бросил поверх очков взгляд, явно говорящий, что всех присутствующих ждет незабываемое шоу.

Я тоже ждал.

Генри Говарду не сойдет с рук убийство моего отца.

Генри Говард выйдет из этого зала босой и голый.

Генри Говард узнает, что справедливость еще жива на этом свете.

Я выпрямился и с вызовом уставился на моего врага.

— Дополнение к завещанию от…

Восемнадцать лет назад. Иногда мне казалось, что подслушанный когда-то в библиотеке разговор был всего лишь сном. Сейчас меня должны были разбудить окончательно.