Возвращение в строй

За годы службы Северов привык не думать о том, сколько человек он лишил жизни. Штурмовик – смертоносная машина, сколько врагов он уничтожает за один заход, можно только догадываться, но не одного и не двух. А сколько Северов отправил на тот свет за свою военную карьеру, даже приблизительно не сосчитаешь, наверняка счет шел как минимум на десятки. Представители наземных войск рассказывали, что после авиаударов находили тела не только традиционных бородачей с когда-то горящими, а теперь навсегда потухшими глазами, но и арабов и негров, прибалтов и западенцев, людей вполне славянской внешности и явно похожих на благополучных англосаксов. Чаще мужчин, но попадались и женщины, в основном снайперы. Все они топтали землю его Родины, наживались на крови и смерти граждан его страны. Они были болезнью, заразой, а он – лекарством. После окончания первой чеченской Северов, озадаченный своим равнодушием к смерти, имел разговор со священником. Вообще, отношение к религии у Олега было сложным. Он не был ни истово верующим, ни воинствующим атеистом. Говорят, что на войне мало кто остается неверующим. Это справедливо. Но Олег отношения к религии не менял, считал, что вера в душе и в поступках, а не в количестве поклонов или крестных знамений. Встреча со священником была случайной. Олег довольно долго с ним беседовал и старик-священник понял, что перед ним нечасто встречающийся тип человека-воина. На вопрос Северова, почему ему не снятся убитые им враги, почему он не испытывает душевных терзаний, тот ответил – так и должно быть, ведь ты воин божий, иди и выполняй свой долг.

Олег Северов не был бесчувственным человеком. Как и все сильные личности, он страдал от собственной беспомощности что-либо изменить, от невозможности спасти жизнь тем тысячам мирный людей, которые гибли сейчас от бомб и снарядов новых юберменшей, от невозможности предотвратить страдания тех, кто теряет в этой войне родных и близких, кто уходит с колоннами беженцев на восток и кто остается на оккупированной территории, тех, кто, недоедая и недосыпая, будет работать у станков и на полях, заменяя ушедших на фронт мужей и отцов. От этого можно было сойти с ума. От ненависти к этой сытой и уверенной в себе сволочи, которая уничтожает людей его страны. От осознания того, что из тех, кто начал воевать в сорок первом, до победы почти никто не доживет. От того, что скоро в осажденном Ленинграде сотни тысяч умрут от голода. От того, что те, кто сейчас из-за океана наблюдает за всей этой бойней, развязанной ими для очередного передела рынков сбыта, через полвека добьются своего и развалят СССР. Но он понимал также свое место в этой войне. Он много чего не может, он может лишь сражаться рядом со своими товарищами, он может вместе со всеми приближать победу. Ему даже легче, чем другим. У него нет в этой реальности родных, которых он может потерять, которые страдают. У него нет малой родины, растоптанной врагом. И, в отличие от его товарищей, которые ВЕРЯТ в победу, он ЗНАЕТ, что они победят.

Но все это лишь слова, правильные слова. А когда на твоих глазах спокойно расстреливают детей, остаются даже не эмоции, только обрывки эмоций. И хочется только одного – убивать этих тварей, жечь, карать, остро жалея только о том, что боезапас не бесконечен.

Строить атаку от солнца времени не было, Северов просто ринулся на них, поджег ведущего второй пары. Немцы шарахнулись в стороны, но быстро сориентировались и навалились втроем. Раньше Северову везло, попадания в самолет не наносили фатальных повреждений. В этот раз лимит везения, видимо, кончился. Олег успел повредить еще один мессер, когда удачная очередь размочалила хвостовое оперение, затем «Ишачок» затрясло – попадание в двигатель. Пришлось сажать машину на живот на поле рядом с дорогой. Посадка получилась жесткой, Северов подумал даже, что лучше было прыгнуть с парашютом. Хотя высота была маловата, да и поздно уже метаться. Олега спасло то, что немцы поистратили боезапас, штурмуя воинскую колонну дальше по дороге, да и топлива оставалось мало. Так что попали уже лежащему самолету Северова последней очередью и ушли домой. Правда, от этой очереди самолет загорелся, Олег едва успел выскочить из кабины. Боеприпасы ли кончились совсем или гансы решили не рисковать, но больше атак не было. К тому же по дороге подошла полуторка с М4, сбить никого не сбила, но дырок немцам навертела. Впрочем, «Ишачок» и так превратился в пылающую груду обломков.

К стоящему неподалеку от обломков своего самолета Северову направилась группа командиров во главе с генерал-майором.

- Товарищ генерал-майор! Младший лейтенант Северов, 12-й иап. Выполнял в составе четверки прикрытие наших войск в районе Староконстантинова. В ходе воздушного боя оторвался от своих, возвращался самостоятельно. Заметил, что немцы штурмуют гражданских, атаковал. Время строить атаку с выгодной позиции не было. В ходе боя сбил один самолет противника и один повредил, сам получил повреждения и пошел на вынужденную.