Возвращение в темноте

— Это было здорово, — признался Хейтор. — Я взывал к силам тьмы...

— До тех пор, пока изо рта и носа у него не хлынула потоком кровь.

С этими словами Антонио глубоко вдохнул аромат горячего кофе и коричного шоколада.

— И даже из ушей, — восторженно припомнил Хейтор.

— Ты помнишь все в мельчайших деталях, — с едва заметной иронией произнес Антонио.

— А как же иначе! — отозвался Хейтор, наслаждаясь воспоминанием об убийстве незадачливого автомобилиста. — Мы вернулись домой, с головы до ног покрытые его кровью, и сразу нырнули в бассейн...

— Держась за руки.

— Мы так разошлись, что никак не могли перестать кричать и смеяться, — продолжал Хейтор. — И на наши вопли прибежала Дона.

— Это был как раз день ее рождения. — Антонио облизал губы кончиком языка. — Она увидела окрашенную кровью воду в бассейне и решила, что мы наполнили его розовым шампанским.

— Однажды мы так и сделали.

— Это был чрезвычайно эксцентричный поступок, — подтвердил Антонио. — Но в тот раз Дона приняла за шампанское кровавый коктейль, она взвизгнула, стянула с себя одежду и нырнула в бассейн.

— Сильное смуглое тело в кровавой воде... Ох, и смеялись же мы тогда!

— Это точно, — согласился Антонио. — Да, брат, судьба благосклонна к нам, и наша жизнь хороша!

В это мгновение Хейтор, глядевший на Линкольн-роуд, одними губами произнес:

— Я вижу его.

— Он уходит? — не поворачивая головы, спросил Антонио.

Хейтор улыбнулся сероглазой гостье, краем глаза продолжая следить за мужчиной, выходившим из клуба.

— Ты словно в воду смотрел, — пробормотал Хейтор.

— Он становится слишком опасным для нас.

— Не опаснее прочих, — сказал Хейтор.

Янтарные глаза Антонио сверкнули, словно он пробудился от сна.

— Не слишком ли много мы работаем? Может, пришло время немного поразвлечься?

— Ты угадал мои мысли! — засмеялся Хейтор, и близнецы неслышно, словно тени, выскользнули из клуба.

* * *

Робин Гарнер не спеша шагал по Линкольн-роуд. В кармане у него лежала дискета с украденной из компьютера клуба «Разбитая колымага» базой данных.

Гарнер, федеральный агент, с крайней осторожностью внедрился в окружение братьев Бонита полтора года назад. Преодолев все сложности и опасные преграды, он затаился у самого края сплетенной ими сети интриг. «Не делай ничего, — предостерегал его инструктор. — И тогда братья Бонита не смогут ничего заподозрить. Умей ждать и наблюдать».

Гарнер был умелым и опытным наблюдателем, ведь именно этому его обучали в АКСК — Антикартельном специальном комитете, полуофициальном подразделении министерства юстиции, на которое и трудился в поте лица Гарнер. АКСК был создан для того, чтобы сдерживать рост экспорта криминальной активности из одной страны в другую. Правительственные исследования подтвердили существование подобного явления, представляющего угрозу Соединенным Штатам Америки и являющегося символом нового экополитического порядка. Легкий и быстрый доступ к информации делал действия правительств всех стран, равно как и действия любых криминальных структур, взаимосвязанными. Впрочем, для конкретного агента Гарнера существование АКСК означало серьезную и интересную работу.

Итак, Гарнер выжидал и наблюдал, как паук в засаде. Впрочем, это оказалось не такой уж трудной задачей. Гарнер был истинным мастером по части маскировки и умения втираться в доверие. С самого раннего детства ему приходилось скрывать свою подлинную природную суть. Когда ему исполнилось двенадцать лет, он окончательно понял, что коренным образом отличается от прочих мальчишек своего возраста, и не придумал ничего лучше, чем подождать, что будет дальше. Два года спустя он получил практическое подтверждение своей гомосексуальной ориентации и понял, что теперь ему придется набраться еще больше терпения. Его родители не принадлежали к числу людей, терпимо относящихся к сексуальным меньшинствам, а сам Гарнер не был бунтарем по натуре, и у него не хватало духа заявить во всеуслышание о своей «голубизне», разрушив тем самым сложившийся привычный стиль жизни. Семья значила для него много, а в тот момент она была для него гораздо важнее, чем реализация его гомосексуальных устремлений. И пускай его считают трусом!

Удивительно, но в его теперешней работе то, что он гомосексуалист, было ему на руку. С одной стороны, он превосходно влился в общество, окружающее братьев Бонита, где большинство были либо гомосексуалистами, либо бисексуалами. С другой стороны, такая «особенность» Гарнера делала его в глазах братьев Бонита менее опасным. К тому же многие годы двойной жизни сделали Гарнера чувствительным к малейшим смутным догадкам и подозрениям, и он чувствовал то, чего не замечали другие. Этот талант особенно пригодился ему теперь, когда он стал работать каждый день в клубе «Разбитая колымага» по десять часов кряду. Именно его сверхтонкое чутье помогло ему выполнить задание АКСК.