Возвращение великого воеводы

Неизвестно, сколько продолжалось бы это неловкое положение, когда хозяйка стоит на крыльце, а гости у крыльца, так как Адашева дочь, несмотря на все призывы родителей, из дома так и не показалась. Но Куница с ловкостью опытного администратора мигом преодолела эту неловкую заминку.

– Оля, слезай с коня, пошли в дом, а мужчины сами коней отведут в конюшню.

Ольга поднялась на крыльцо, и Куница увела ее в дом. Сама она, так же как и ее супруг, здорово изменилась внешне, лишь отдаленно напоминая себя прежнюю, жесткую мать-командиршу амазонок. Располнела, раздобрела и стала теперь похожа на… Здесь Сашка, мысленно описывая себе изменения, произошедшие с Куницей, хотел употребить слово «боярыня» и тут же задал себе вопрос: «Стоп, а почему Адаш до сих пор не боярин? Ведь был командиром личной царской сотни, а в наши времена это как минимум был бы генерал-майор. Потом был главным армейским инспектором, а это уже не меньше генерал-лейтенанта. Уж Василий Васильевич Воронцов-Вельяминов, наверное, будь он жив, не отпустил бы своего преданнейшего слугу на заслуженный отдых без боярского сана. Не знаю толком, как это здесь делается, могу ли я сделать это сам или обязательно нужен указ Дмитрия, но клянусь не возвращаться домой, не сделав Адаша боярином».

– Иди, государь, в дом, – сказал Адаш, забирая поводья у Сашки. – Я отведу коней в конюшню, а то пока дождешься…

Но тут из дома выпорхнула Адашева дочь и как ни в чем не бывало, предварительно поздоровавшись с великим воеводой, поинтересовалась:

– Доброго здоровья, государь! Звали, батюшка? – Поводья обоих коней были уже у нее в руках и, несмотря на заданный скорее для проформы вопрос, Огонек, не дожидаясь ответа, уже направилась в сторону конюшни.

– Погоди, – остановил ее отец.

Дочь Куницы и Адаша и в семнадцать была хороша собой, но в восемнадцать окончательно расцвела, превратившись в настоящую красавицу.

– Да, батюшка. – Она остановилась, в притворном покорстве склонив голову.

– Прямо сейчас не медля скачи в Воронцово. Найдешь Сапрыка, скажешь ему: государь вернулся. Пусть он срочно шлет пятьдесят воинов в Тушино – боярыню Ольгу охранять. Боярыне Марье Ивановне пусть передаст, что Тимофей Васильевич сегодня-завтра будет в Воронцове. Как дела позволят. Поняла?

– Поняла, батюшка.

– Действуй. Да… Оружие не забудь взять.

– Знаю, – не удержавшись в рамках образа послушной девочки, огрызнулась Огонек.

– И доспехи надень обязательно.

– Да ну… Мне так сподручней, батюшка.

– Не смей пререкаться. Надень обязательно.

– Да малы они мне! Давят…

– А ты ремни отпусти.

– Некуда уже отпускать… – Огонек недовольно фыркнула, как дикая кошка.

– Ничего, потерпишь. Нет, так возьми материны.

Своевольная дщерь старого воина, недовольно сверкая глазами, ушла, уводя коней, в направлении конюшни, а великий воевода, на глазах которого и произошел этот диалог, от удивления чуть собственную челюсть на землю не выронил.

– Адаш, я чего-то не знаю? – только и смог вымолвить он.

– Да, государь, – тяжело вздохнув, подтвердил он Сашкину догадку. – Пойдем в дом.

Все то недолгое время, пока они шли по дому, общались с женами, глядя, как те тетешкаются с Адашевым наследником, Сашку терзала одна мысль: «Что же должно было произойти, если для обычной поездки в Воронцово необходимо надевать доспехи и вооружаться?» Наконец они уединились в небольшой комнатенке, и Адаш сполна удовлетворил непраздное любопытство великого воеводы, сразу же сообщив ему главное:

– Третьего дня царь Тохтамыш осадил Московский Кремль.

– Зачем? – только и смог вымолвить пораженный этим известием Сашка.

– Думаю, он и сам толком не знает зачем. Я попросил его об этом.

– ?!

Видя немой вопрос в глазах великого воеводы, Адаш лишь тяжело вздохнул.

– Ох, не с того конца я начал рассказывать. Давай-ка, государь, я попробую с начала. – Сашка согласно кивнул. – Град Москва под управлением твоего двоюродного брата Ивана Остея Воронца начал расти еще пуще прежнего. Порядок в нем появился, чего прежде не наблюдалось. И в городском устройстве, и в жизни самих жителей. Теперь уже не обводят улицами и переулками абы где поставленные избы, а намечают сначала улицы, делят кварталы, а потом уже строят. И против возможных пожаров меры приняты. Дома ставят далеко друг от друга, между кварталами оставляют свободные участки. Да много чего разумного сделано. И стража городовая заведена (кстати, возглавляет ее мой старый знакомец Самко. Его Иван Воронец из своего имения вызвал), и охрана пожарная устроена и много чего еще полезного. Купцы богатые в городе начали селиться, хоромы себе ставить. Церквей несколько каменных возводится попечением брата твоего и горожан знатных. И торг в Москве знатный получился. Не сравнить пока с ярославским, конечно… но тоже ничего. И с податями Остей разобрался. Во всяком случае, боярыня Марья Ивановна была довольна. А как казна великого князя? Не знаю. Самого-то великого князя не было в Костроме все это время. Он ведь как выступил в поход, направляясь на войну с Михаилом Тверским, так только теперь возвращается домой.