Возвращение Владычицы (СИ)

— Ох, Нельо, ты отправишь меня в чертоги Намо, — постепенно успокоившись, заговорил Финьо, — Надеюсь, ты не потребуешь от меня подарить тебе рыжеволосого наследника? — собственная шутка вызвала у него очередной приступ хохота и он принялся кататься по широкой постели, сминая и сбрасывая на пол покрывала и простыни.

Темные как ночь, блестевшие отраженным в свете начинавшегося дня, волосы Финьо разметались, лишенные лент и подвесок, по подушкам, и Майтимо хотелось дернуть кузена за один из близлежащих локонов, чтобы отомстить за насмешки.

— Нет, не потребую, — озорно протянул глава Первого Дома, готовясь снова пленить неутомимого Финьо, — Но усилия в работе над его появлением удвою! — и он стремительно метнулся к кузену, опрокинув его и вдавив в матрас.

Финдекано приглушенно охнул, дернулся всем телом, придавленный и обездвиженный превосходящим его в физической силе кузеном, а потом, сдаваясь мучительным ласкам и еще более мучительному наслаждению, которое уже предвкушали оба, произнес тихо:

— Только держи меня за руку, — и принц Второго Дома протянул левую руку, сплетая пальцы с пальцами правой руки Майтимо.

Олорин решил, не дожидаясь рассвета, по горячим следам, заявить самому Манвэ о нападении на него, совершенном одним из преступных сыновей Феанаро. Он горел желанием отомстить наглецу, убрав его с дороги раз и навсегда. Остальным, кто вздумал бы становиться на его пути, после того, как они станут свидетелями унижения и страшной, но справедливой кары четвертого отпрыска Пламенного Духа, сразу расхочется претендовать на Артанис.

Майа спешил, кипя гневом, но прибыл на Таникветиль только к рассвету, застав там лишь неосведомленную о передвижениях Владыки Арды охрану.

Его друг и соратник Эонвэ, будучи оруженосцем и правой рукой Сулимо, также отсутствовал, последовав за господином.

Спустившись на свой страх и риск в Валмар, Олорин решил разузнать что-то у всегда имевших доступ к информации и свежим сплетням из чертогов Ильмарина придворных дворца Ингвэ, который отдыхал после возвращения с праздника и ещё не появлялся в кругу приближенных, но на сей раз все усилия разузнать о местонахождении Владыки Арды оказались тщетными.

Никто не знал, куда он отправился, ни когда возвратится. Эонвэ отбыл в неизвестном никому направлении вместе с Манвэ, в этом на Ойолоссэ были убеждены свято.

Досадуя на обстоятельства и чуть не проклиная все на свете, Олорин, сжав челюсти и кулаки, решился отправиться в сады Вала Ирмо — было необходимо привести в порядок свой внешний вид, да и состояние его феа было далеко не из лучших. Невозможность немедленно информировать Сулимо о произошедшем скандале и нанесённой ему жестокой обиде выводила его из себя, грозя затуманить разум, окончательно лишив способности здраво мыслить.

Одно было ясно — теперь он все понял про Артанис, и майа было горько от того, что раньше он обманывался в златокудрой нолдиэ.

Владычица Лориэна не была идеально-мраморной девой-чародейкой, в которую он был безнадежно влюблен, не была она и сияющей красотой и молодостью жемчужиной Альквалонде, которую он полюбил в Эпоху Древ.

Олорину казалось, что прошлой ночью он встретил какую-то новую, незнакомую ему Артанис Нэрвен. Такую, какую он раньше никогда не видел и о существовании которой даже не подозревал.

Она была невообразимо красива, эта новая Нэрвен, превосходя всяческие фантазии, но красота её была вполне земной, плотской. Ее светло-синие, светящиеся спокойным, теплым светом глаза, казалось, блестели ярче, призывней, губы сделались темнее, как и кожа, приобретшая более насыщенный оттенок. Движения новой Нэрвен были порывистей, поворот головы отчаянней, голос глубже, чувственней… И Олорин не смог устоять перед ее женским очарованием и потерял голову…

Теперь он жалел о случившемся. Кем он выставил себя перед Артанис, чьим мнением о своей персоне дорожил больше, чем мнением Великого Манвэ? И зачем все это было, если не для него, не для майа Олорина, были ее горящие глаза, манящие движения идеального тела и резкие нотки в чарующем голосе?

— И ты поссорился с Леди Галадриэль?! — недоуменно вопрошал Бильбо, когда они встретились в чертогах Эсте, где полурослик теперь постоянно обитал, — Зачем, Гэндальф?!

— Сам не знаю, друг мой, — хмурясь, отвечал истар, — Ее вины здесь нет…

Олорин винил себя за безобразную сцену. В запале он наговорил такого… Его гордость и достоинство были уязвлены, это привело его в бешенство. А еще маг был в отчаянии от осознания никчемности своей любви.

Зачем любить кого-то, кто никогда не сможет ответить взаимностью, с кем невозможно быть вместе? Новое проявление посеянного Морготом искажения Арды? Почему это должно было произойти именно с ним?

— Не унывай, Гэндальф, — успокоительно улыбнулся Фродо, подошедший к ним, сидящим под деревом посреди небольшого парка, начинавшегося за палатами Милосердной Валиэ.

Он присел рядом и прикоснулся своей крохотной ручкой к плечу мага.