Возвращение живых мертвецов

– Да-да, – немедленно ответили мне, – проходите, пожалуйста. Садитесь, – сказал  мне довольно молодой человек с тонким шнурком черных усиков под длинным немного  крысиным носом, – вот сюда, в кресло.

Я уселась в кресло напротив стола. Михаил Саулович – а это был, несомненно, он –  несколько секунд внимательно всматривался в мое лицо, потом сдержано улыбнулся и  заглянул раскрытый еженедельник.

– Ольга Антоновна, – прочитал он, – рекламное агентство «Алькор». Минута в  минуту. Ценю точность.

– Я рада, – улыбнулась я.

– Михаил Саулович, – быстро представился он, прекрасно, наверное, сознавая, что  никакой нужды в этом нет – просто из элементарной вежливости, – вы извините, что  я назначил встречу в такой… неурочной час, но… я так занят сейчас, – заговорил  он, откинувшись на спинку кресла. – Фирма только-только начала работать, компетентных  сотрудников пока немного, так что почти все приходится делать самому…  Ответственность-то перед моими западными коллегами целиком на мне… М-да. Давайте,  перейдем прямо к делу. Времени у меня… – он посмотрел на свои наручные часы, –  совсем мало – через час еще одна деловая встреча, да и у вас, скорее всего,  какие-нибудь дела…

– Почему вы так решили? – поддержала я пока еще не совсем официальный разговор.

– Ну… как… – Михаил Саулович снова улыбнулся, – молодая девушка. Молодая, красивая  девушка, – поправился он.

– Спасибо, – сказала я, а Михаил Саулович стер со своего лица улыбку и положил  руку на объемистую папку, лежащую на столе, справа от него.

– Вот здесь, – сказал Михаил Саулович, – подробное изложение рекламной концепции  моих зарубежных коллег. Вы, как мне сказали, настоящий профессионал, так что должным  образом обработать эти материалы для вас, я думаю, не составит никакого труда.

– Спасибо, – снова сказала я.

– Честно говоря, – признался Михаил Саулович, – я в эту папку так и не заглядывал  – замотался с другими делами. Но в целом рекламную концепцию предприятия я,  конечно, представляю… Вы посмотрите, позже мы с вами встретимся и поговорим.  Поделимся, так сказать, впечатлениями. Когда вы будете готовы для разговора.  Завтра? То есть, извините, послезавтра?

Я с сомнением посмотрела на пухлую папку. Работы здесь было, по меньшей мере,  дня на три-четыре. Это, если не заниматься другими делами. Но ведь оперативность  в бизнесе цениться прежде всего… После качества, конечно.

– Во вторник, – сказала я, – задание ответственное, так что, я думаю, лучше не  спешить. Или в среду.

– В среду, – подытожил Михаил Саулович. – Спешить и правда не стоит, но нужно…  как бы это… поторапливаться.

– Сделаем! – с готовностью ответила я.

– Теперь еще… – Михаил Саулович наскоро пролистал свой еженедельник, – ага, вот…  Я бы хотел осведомиться у вас относительно расценок.

– Пожалуйста, – проговорила я, – итак…

Славик какое-то время задумчиво теребил массивный золотой крест на своей груди.  Потом он глянул на часы и откровенно зевнул.

– Скучно, – молвил он, ни к кому из присутствующих в комнате специально не  обращаясь, – и долго наш гость будет мне мозги парить?

Сразу после того, как эти слова растаяли под низким потолком темного полуподвального  помещения, раздался звонкий хлопок сильной пощечины, а спустя еще секунду –  тоскливое хныканье.

Славик поднял глаза на того, кто стоял прямо перед ним.

– Говорить будешь или как? – спросил он.

– О чем говорить-то? – всхлипывая, забормотал низенький человечек в черном  деловом костюме, уже кое-где порванном и запачканном подвальной пылью; руки коротышки  были скованы за спиной наручниками, а по бокам стояли два молодых человека с  традиционно-бульдожьим выражением на гладких лицах и настороженно следили за  интонациями и жестами своего босса – определяя, когда, с какой силой и в какие  места бить втиснутого между ними человечка.

– Он не знает! – притворно всплеснув руками, вздохнул Славик. – Он забыл, о чем  ему нужно мне рассказать! Он у нас забывчивый.

Славик едва заметно подмигнул одному из молодых людей, и коротышка незамедлительно  получил звучный удар по уху.

– Теперь вспомнил? – поинтересовался Славик.

Коротышка несколько секунд мучительно морщился, явно страдая от непереносимого  звона в ушибленном органе слуха, потом ответил, с трудом двигая разбитыми губами:

– Мне про Захара ничего не известно… Они никогда никому про себя ничего…

Коротышка с хрипом втянул в себя порцию воздуха и немедленно получил страшнейший  удар в глаз, отчего его лицо сразу залила хлынувшая из рассеченной брови кровь.

– И долго ты нас будешь еще мучить? – осведомился Славик, закуривая дорогую сигарету.  – Вы посмотрите, какой изверг! Фашист прямо! Гитлер. Ну-ка, Лысый, хватит,  играть с ним. Сделай ему по-настоящему больно.

Коротышка коротко вскрикнул, закашлялся и, отхаркиваясь кровью на земляной пол  что-то неразборчиво забормотал.

– Что-что? – переспросил Славик, с удовольствием затягиваясь. – Нихт ферштейн,  майн фюрер. Говори, падла, нормально!

– Я правда… ничего не знаю… – хрипнул гаснущим голосом коротышка и снова уронил  голову.