Возвращения домой

Утро было мрачное, над Темзой навис туман, и в здании суда горел свет. В такие же осенние утра лет двадцать назад я сидел здесь, глядя в окно и изнывая от безделья, жаждал признания и грустил от того, что оно не приходило. Но воспоминание это не вызвало во мне искренних переживаний; хотя я не был здесь уже много лет, былые чувства не возродились, а легкое сожаление об ушедшем было напускным и ложным. Ничто не дрогнуло в моей душе даже тогда, когда, стоя у подножия лестницы, я читал фамилии адвокатов, среди которых до самого конца войны значилась и моя фамилия: мистер Гетлиф, мистер У.Аллен... Они были здесь еще до меня. Ничто не дрогнуло во мне даже тогда, когда я вошел в кабинет Гетлифа, где так привычно пахло табаком, и встретил смелый взгляд непроницаемых и хитрых глаз.

- Ба, да это старина Л.Э.! - воскликнул Герберт Гетлиф, крепко и решительно пожимая мне руку.

Гетлиф был единственным, кто называл меня инициалами моего имени; он делал это с дружеским и суровым видом человека, свято веровавшего, что строгость превыше всего. В действительности он был человеком чрезвычайно хитрым, практичным и в то же время впечатлительным. Лицо у него было плоское и стертое, губы красные, и, вопреки его воле, даже в самые ответственные минуты в суде в глазах у него прыгал какой-то бесенок. Когда я работал у него, он относился ко мне и покровительственно, и в тоже время с отсутствием щепетильности; с тех пор мы сохранили друг к другу теплое чувство, хотя встречались редко и не очень доверяли друг другу. Даже сейчас меня удивляло, что ему удалось стать одним из самых удачливых адвокатов, но это было так.

Со времени последнего Барбаканского обеда перед войной, когда я пришел домой к Шейле пьяный и возбужденный, мы виделись с ним всего один или два раза. Я спросил, как он поживает.

- Жаловаться было бы грешно, - ответил он горделиво. - Удается заработать на хлеб с маслом, - как всегда, он не выдержал этого тона до конца и подмигнул, - и на кусочек пирога. - А как вы, Л.Э.? - Он проявлял искреннюю заинтересованность в делах других, и это было одним из его достоинств. - О вас я только и слышу, что вы все процветаете.

- Да, - ответил я, - дела идут неплохо.

- Поднимаетесь все выше и выше? Закулисные тайны, а в задних комнатах джентльмены с громкими титулами всю жизнь держат нас за горло, - сказал он в свойственной ему свободной манере. И вдруг рассердился: - В свое время я считал, что вы будете нашей гордостью. - Он усмехнулся. - Но, случись это, мы бы нынче вцепились друг другу в глотки.

- Обязательно, - согласился я.

Настроение Гетлифа в ту же секунду изменилось, и он взглянул на меня с упреком.

- Вы не должны так говорить, Л.Э. Не должны даже так думать. Наверху всегда найдется место, и такие люди, как мы с вами, обязаны помогать друг другу. Знаете, - добавил он шепотом, - именно сейчас приходится отказываться от дел, которые хотелось бы взять.

- Вы слишком заняты?

- Человек никогда не бывает слишком занят, если ему предлагают тысячу банкнот, - хмуро ответил Гетлиф; вопреки первому впечатлению он был чрезвычайно корыстолюбив.

- Тогда в чем же дело?

- Человек в конце концов приходит к тому, что должен следить за каждым своим шагом.

Он застенчиво повторил свой намек и посмотрел на меня бесстрашными глазами ребенка, который знает, что все равно попадется, но твердо решил молчать. И тут я понял. В Верховном суде скоро появятся вакансии, и Гетлиф имеет шансы получить одну из них; всю свою жизнь он мечтал стать судьей и ради этого готов был пожертвовать всем, даже своим огромным доходом. В то утро, когда он сидел передо мной у себя в кабинете, мне казалось, что он почти достиг вершины своей карьеры, что Гетлиф - в зените славы, что он один из немногих, кому удалось добиться всего, чего хотелось. И вот ему-то я должен был в эту минуту поведать свою тайну.

- Герберт, - осторожно начал я, - я не уверен, но может случиться так, что мне понадобится ваш совет по поводу развода.

- Я думал, ваша бедная жена умерла, - ответил Гетлиф, но тут же спохватился: - Очень сожалею, Л.Э.

- Может случиться, что мне понадобится совет специалиста, как пройти через эту процедуру наименее болезненно.

- Я всегда был счастлив в супружеской жизни, - с упреком заметил Гетлиф. - Мне радостно признаться, что даже мысль о разводе ни разу не приходила нам в голову.

- Вам можно только позавидовать, - сказал я. - Но...

- Я всегда говорю, - перебил меня Гетлиф, - что залог счастливого брака - чувство юмора. Чувство юмора и умение ладить: относись к другим, особенно к одному человеку, так, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе. Вот что требуется.

- Не всем это удается.

- Собственно говоря, - вдруг заинтересовавшись, спросил Гетлиф, - что же с вами случилось?

Я знал, что при всей его хитрости он человек не болтливый. Я рассказал ему, что был знаком с одной женщиной, - имя ее сейчас не имеет значения, еще до замужества; она уже около четырех лет замужем, и у нее есть ребенок, которому скоро исполнится три года; мы встретились снова и хотели бы пожениться.