Высокий уровень враждебности к Западу и к ближайшим соседям сохраняется на всем протяжении путинского правления[139]
, хотя сами объекты вражды могут сменять друг друга. Убедительность антиамериканской демагогии российских политиков и идеологов обусловлена тем, что приписываемые пропагандой американскому руководству политические стремления и цели являются проекцией на США, на другие государства, на «чужих и сильных» представлений о мотивах, интересах, идеологии собственной российской власти. Никакого другого смыслового ресурса у россиян нет, российский обыватель не знает ничего другого, не имеет иного в своем опыте, в повседневной жизни. Никакие российские информационные источники никогда ничего не сообщали о мотивах и этике политиков, государственных деятелей других стран, с иной мотивацией и институциональными нормами поведения. Поэтому люди переносят свое привычное отношение к аморальной власти и понимание ее интересов, свою собственную картину реальности на другой мир. Под этику и мотивы действий американских политиков подставляются представления о мотивах советской или российской власти, а именно: безграничный цинизм, алчность, экспансионизм, пренебрежение человеческой жизнью как таковой, а значит – ценностями гуманизма и прав человека.Но для того чтобы механизмы подобного переноса включились и заработали, необходимы несколько условий: а) угроза существованию «коллективного целого», снимающая привычный скептицизм и недоверие к демагогии своих властей; б) интенсивная работа пропаганды, активирующая сознание угрозы или опасности для обывателя; в) оправдание расширительного толкования действия «врагов», демонизация врага[140]
. Речь не идет об актуальной или реальной опасности военного нападения (в это как раз верят очень немногие из россиян), дело в другом – в символическом противопоставлении России и Запада (пусть даже в образе НАТО).Населению России настойчиво (особенно после мюнхенской речи Путина в 2007 году) внушалась идея усиления враждебного окружения страны, мысль о том, что «Запад» стремится ослабить Россию, вытеснив ее из зоны ее традиционных национальных интересов – территории бывшего СССР, поставить под контроль ее сырьевые ресурсы. Максимума такие представления достигли в 2014 году, уже после крымской авантюры Путина и негативной, хотя и сдержанной реакции на нее Запада, введения санкций против России. Нельзя сказать, что такого рода суждения действительно вызывают актуальный страх или более мягко – опасения населения. Мало кто, кроме явных маргиналов, всерьез допускал вероятность войны с Западом или другие способы поглощения, колонизации или подчинения России. Дело не в этом. Такое определение реальности, пусть и гипотетически, само по себе уже ставило под вопрос нормальный порядок повседневности и ценности частного существования, заставляло взвешивать и соотносить со своей жизнью – пусть и в самом смутном и безотчетном виде – значимость различных социальных обстоятельств, возникающих в информационном потоке политических и общественных событий, образующих отдаленный или отвлеченный уровень и горизонт коллективных значений. В условиях подавления любых форм самоорганизации людей, отсутствия «общества», только власть как единственный и тотальный «институт» в представлениях людей могла обеспечить привычные формы жизни, заверить в том, что ничего катастрофического в обозримом будущем произойти не может. Подобная конструкция реальности делала сам социальный порядок безальтернативным, отодвигая в сторону все претензии к режиму.
Как вы считаете, есть ли основания у стран Запада, входящих в блок НАТО, опасаться России? Как вы считаете, есть ли основания у России опасаться стран Запада, входящих в блок НАТО?