Возвратный тоталитаризм. Том 1

Идеология «социально-политической стабильности» как основа легитимации действующего режима Путина, сохранения власти в его руках любыми средствами после 2012 года сменилась практикой постоянного устрашения населения многообразными угрозами «национальной безопасности» страны, ее территориальной целостности, подрыва экономики, размывания русской культуры, традиционной ментальности, русской «духовности». Ответственность за усиление конфронтации и напряженности в отношениях России и западных стран, в свою очередь, российское руководство возлагало на США, а их причины объяснялись негативной реакции Запада на «возрождение России», объявленное Путиным, ее растущую мощь, преодоление бедственного положения страны после развала СССР и вызванного этим состояния национального унижения. Такой риторический поворот позволял списывать все просчеты, авантюризм и некомпетентность государственного управления, ставшие особенно заметными после падения мировых цен на нефть и введения санкций по отношению к России за нарушение ею норм международного права после аннексии Крыма и развязывания войны в Донбассе, на враждебную политику США или Запада в целом. Этот ход нельзя не признать очень удачным: чем хуже становилось положение в стране, тем большей была вина западных стран и тем большей должна была стать массовая поддержка населением режима и негативная консолидация вокруг власти[141]. Как и в других случаях, агрессивная и провокационная политика российского руководства не воспринимается в таком качестве, напротив, реакция западных стран или даже мирового сообщества расценивается как открыто враждебная и агрессивная[142]. «Вставание страны с колен» на глазах очень быстро приобрело черты коллективной метафизики – «вечного противостояния» России и Запада как особых закрытых «цивилизаций».

Кремлевские политтехнологи совершенно сознательно пытаются восполнить таким образом тот вакуум, который возник после конца идеологии классовой борьбы и противостояния двух мировых систем (социализма и капитализма), тихо умершей в годы брежневского застоя. Функция этой «национальной идеи», а по существу – реакционной утопии, заключалась в консервации ставшей безальтернативной системы господства и, обратным светом, – дискредитации понятий и принципов «открытого общества», правового государства, модернизации, ценностей демократии и либерализма, принятие которых неизбежно влечет за собой признание необходимости дальнейших институциональных реформ и изменения системы господства как условия экономического роста, общественного процветания и технологического прогресса. И эта политика оказалась достаточно успешной. (Успех стал возможным только при условии сокращения информационного пространства до зоны действия федеральных телевизионных каналов, находящихся под полным контролем кремлевской администрации и ее агитпропа, постепенного вытеснения независимых СМИ или их ликвидации через смену собственников или состава редакции, закрытие изданий из-за публикации «экстремистских» материалов и т. п.)

Динамика антизападных настроений и антиамериканизма в постсоветское время

Под влиянием силовиков в конце 1990-х – начале 2000-х годов в стране произошла смена политического курса: с прозападного, либерально-реформаторского на консервативно-традиционалистский. В результате ухудшающееся отношение российского населения к США приобретает характер устойчивого тренда, перебиваемого короткими всплесками антиамериканских кампаний, длившимися от двух-трех месяцев до полугода (рис. 53.1).

За последние 15 лет таких волн антиамериканизма можно насчитать четыре (нынешняя фаза продолжается)[143].

Первый зафиксированный выплеск негативных мнений имел место весной 1999 года при премьер-министре Е. Примакове, бывшем до того руководителем Службы внешней разведки и министром иностранных дел. Пропагандистская кампания была развернута в ответ на обвинения С. Милошевича западными странами, ООН и НАТО в военных преступлениях, геноциде, нарушениях Женевской конвенции, и последовавшими затем бомбардировками Сербии авиацией НАТО[144].

Рис. 53.1. Индекс отношения к США (разность положительных и отрицательных ответов)

Второй – уже при Путине, в 2003 году – отметил начало войны союзной коалиции во главе с США против Ирака С. Хусейна. Нервная реакция Кремля на попытки свержения американцами диктаторского режима, развязавшего войну на Ближнем Востоке, предвосхищала последующие кампании по борьбе с «цветными революциями» и протеста против свержения «легитимных» диктаторских режимов (Каддафи, Мубарака, Асада) или таких, как правление президента Януковича.

Третий – в 2008 году, во время российско-грузинской войны, «глубинные» причины которой пропаганда также связывала с «вытеснением» Соединенными Штатами России из «традиционных зон ее влияния» на постсоветском пространстве[145].