Возвышение Меркурия. Книга 6

Через секунду после того, как это произошло, через защитный купол протиснулась нескладная фигура смертного, которого я сразу узнал.

Василий Шуйский. Тот самый, что хотел заполучить мой артефакт и представлялся главой Восточного отделения Имперской ассоциации артефактологов. А ещё родственник князя, освобождённого мной из лечебницы.

Юноша замер около барьера и с лёгкой растерянностью глянул на Асуку, которая в ярости извивалась внутри своих энергетических оков и наверняка прямо сейчас что-то кричала.

— Жестоко вы с ней…

Сандал, который висел в воздухе, напряжённо ожидая, пока патриций заговорит, неожиданно разразился рыкающим хохотом. Да и я тоже усмехнулся. Кивнув на человеческие силуэты, что виднелись через барьер за спиной Василия.

— А ты с ними нет?

Тот смущённо отвёл взгляд и поправил очки на переносице.

— Это другое… У меня не было выбора.

Я деланно приподнял брови.

— Да ну? Прямо не было? Поэтому ты их всех убил?

Тот с неожиданным возмущением посмотрел на меня.

— Они живы! Просто… Испытывают некоторые неудобства. И ничего не вспомнят, когда всё закончится.

Интересный поворот. Который надо признаться, немного меня удивил. Но пожалуй стоило переходить к основному блюду — я уже зафиксировал и отсёк три следящих плетения. А чем дольше мы тут разговариваем, тем больше станет появляться новых.

— Ты привлёк моё внимание. Добился своего. Теперь говори.

Патриций поджал губы и уточнил.

— Что говорить?

На момент ворохнулась мысль, что он издевается. Но юноша вроде был серьёзен.

— То, ради чего всё это затевалось, само собой.

Шуйский вздохнул и снова поправил очки. Глянул на свои туфли, испачканные в грязи. Наконец поднял взгляд на меня.

— Я здесь, чтобы от лица…

Взмахнув рукой, я заставил его прерваться и окружил нас ещё одним щитом. Не таким приметным, как тот, что он выставил вокруг офицеров Третьего отделения. Но надёжно защищающим от любых следящих плетений. Как тех, что подслушивали, так и тех, при помощи которых можно было за кем-то наблюдать. Даже визуальный контакт ничего не даст — наблюдатель увидит лишь наши размытые фигуры. При этом барьер выглядел, как будто его создали из крайне небольшого объёма энергии. В отличии от той тяжеловесной схемы, которую использовал Шуйский.

Патриций нахмурился и недовольно посмотрел на меня.

— Я тут вообще-то речь пытаюсь читать.

Отправив Сандала на разведку, я наклонил голову в лёгком кивке.

— Вижу. И слышу. Но ты лучше как-нибудь своими словами. Что тебе от меня нужно? Почему выбрал именно такой способ привлечения внимания? Откуда знаешь схему плетения для подобного щита?

Последний вопрос был вовсе не праздным — в основе комбинации, при помощи которой создавался барьер, угадывалось нечто знакомое. Вот только я никак не мог вспомнить, что именно. То ли схемы Перуна, то ли вязь Сварога.

Юноша оглянулся по сторонам, задержав взгляд на едва заметной, мерцающей плёнке моего щита. Кивнул каким-то своим мыслям и вернул взгляд на меня.

— Если своими словами, прадед хочет с тобой поговорить.

Сандал показал мне группу смертных, что двигалась к нам со стороны отряда Долгоруких, а я уточнил.

— Тот самый, что теперь стал главой рода?

Василий мрачно кивнул.

— Он. Приехать он не может, потому приглашает к себе. А чтобы ты не сомневался в его добрых намерениях, просил передать вот это.

На последних словах, он вытащил из кармана несколько сложенных вчетверо листов бумаги, на которых виднелись пятна от кофе и протянул мне. Заметив лёгкое недоумение в моём взгляде, смущенно отметил.

— Документы, это не моё. Зато содержание у них ценное, сам потом посмотришь. И ещё…

На пару секунд замявшись, всё же продолжил.

— Он передаёт тебе свою благодарность.

Просветив бумаги божественной мощью и убедившись, что внутри не сокрыто хитрое убийственное плетение, я забрал их. Потом глянул на патриция. И задал вопрос, который крутился в голове с того самого момента, как я прочитал заметку в газете.

— Почему он до сих пор на своём месте? Это же беглый пациент, который заявился и начал убивать родичей.

В том, что сейчас мы говорим о том самом смертном, которого я освободил из лечебницы, никаких сомнений не было. И мне на самом деле было интересно, почему ему всё спустили с рук?

А вот Василий вполне искренне удивился. Пожав плечами, с кривой усмешкой спросил в ответ.

— Кто же его тронет то, когда он в родовой твердыне? Там наш алтарь, который его сразу признал. Разве что Рюриковичи навалятся или сразу пара княжеских родов в полном составе.

Понизив громкость голоса и поведя вокруг глазами, добавил.

— Либо Хранители с Чернокровыми. Но в любом случае, кто бы на штурм не пошёл, прадед половину положит, а остальных так потреплет, что они эту битву навсегда запомнят. А то и вовсе всех покрошит. Мы конечно не Маховы, но нас голыми руками тоже не взять.