Возвышение падших (СИ)

Сглотнув и набравшись смелости, рожденной негодованием, Осман прочистил горло, которое отчего-то будто сжалось и это мешало ему говорить.

— Я хочу, чтобы вы знали о том, что между мной и Севен Султан есть чувства, которые не позволяют мне смириться с тем, что вы силой выдаете ее замуж за Касима-пашу.

Орхан, замерев от растерянности, после непонимающе хмурится и, поднявшись из-за стола, настороженно подходит к племяннику.

— Что ты сказал?

— Я глубоко привязан к Севен Султан.

— Аллах милостивый… — пораженно выдохнул султан, проведя рукой по волосам в нервном волнении. — Как долго вы это скрывали?

— Около двух лет, Повелитель, — пряча страх, ответил Осман, все же твердо не опуская серых глаз.

— Что это за любовь? Ты хоть слышишь, что говоришь?! Вы оба — члены династии!

— Разве это остановило ваших родителей?

Усмехнувшись его словам, Орхан, отвернулся от Султанзаде и его громогласный голос раздался в покоях.

— Охрана!

Когда охранник вошел в опочивальню и склонился в почтенном поклоне, султан приказал тому немедленно привести Севен Султан.

Спустя некоторое время светловолосая Султанша с явно заплаканными красными глазами смущенно вошла в покои и поклонилась.

— Повелитель.

Увидев здесь Османа, она мгновенно обо всем догадалась и ее сердце пустилось в неистовый скач, окрашивая щеки розовым румянцем.

— Правда ли то, что Осман рассказал мне о вас, Севен? — требовательно воскликнул Орхан, прожигая ее взором темно-карих глаз.

Осман обернулся к девушке в ожидании ответа, который та не спешила дать, трепеща от страха.

Поймав его взгляд, Севен, сглотнув, собрала всю свою решимость воедино и на одном дыхании вымолвила:

— Правда.

Султан, услышав ее, шумно выдохнул и некоторое время тяжело молчал в некоторой задумчивости, что ввергло молодых людей в томительное и боязливое ожидание его решения относительно их судеб.

— Раз так, то я разрываю помолвку Севен и Касима-паши.

Севен не сдержала облегченно вздоха и радостно взглянула на султана, который осаждает ее улыбку твердым взглядом.

— Но о вас и речи быть не может. По крайней мере, без позволения на то Хюмашах Султан.

Осман мрачнеет, теряя остатки мгновенной радости и понимая, что мать, разумеется, будет против.

— Я немедленно обсужу с ней этот вопрос, а пока можете идти.

Султанзаде и Султанша покинули покои и, оказавшись в коридоре, волнительно переглянулись.

— Не верится, что ты обо всем рассказал…

— Все изменится. Вот увидишь, Севен!

Спустя некоторое время…

Султанские покои.

Когда русоволосая Хюмашах, получившая весть из Топ Капы, вошла в опочивальню султана и поклонилась ему, стоящему у камина в каком-то напряжении, то мгновенно помрачнела, понимая, что хороших вестей ей ждать не стоит.

— Повелитель. Вы желали меня видеть?

Вздохнув, Орхан обернулся на нее и некоторое время напряженно разглядывал, заметив черное одеяние, в которое была облачена Султанша уже долгие годы.

— Хюмашах. Есть нечто, о чем ты должна узнать.

— И что это? — напряженно проговорила она.

— Осман явился ко мне, узнавший о готовящейся свадьбе Севен и Касима-паши. И… рассказал о том, что любит Севен. Я выз…

— Подождите, — хрипло прервала его Султанша. - Что..?

— Я знаю, как это звучит, но, Хюмашах, поверь…

— Осман любит Севен? — вскрикнула Хюмашах и растерянность в ней сменилась негодованием. — Что ты такое говоришь, Орхан?!

— Успокойся, — тверже проговорил он, подходя к сестре и кладя руку ей на плечо в попытке успокоить. — И выслушай меня, наконец.

С трудом сдерживаясь, Хюмашах сжала губы в тонкую линию.

— Я вызвал Севен и она все подтвердила. Они скрывали свои чувства уже два года, боясь именно такой реакции, которую ты сейчас показываешь.

— Как, по-твоему, я должна реагировать на подобное известие?! Мой сын влюблен в собственную родственницу! Севен твоя сестра и, получается, его тетя! Аллах милостивый…

— Довольно крика! — сорвался Орхан, а после, увидев, как вздрогнула от него Султанша, уже более спокойно продолжил. — Я сказал, успокойся. Я разорвал помолвку Севен и Касима-паши.

— Может, ты еще и решил выдать свою сестру за моего сына?!

— Ты можешь злиться и возмущаться, но ко мне уважение проявлять обязана! Перед тобой султан, а не какой-то раб. Не надо подобным образом со мной разговаривать.

Хюмашах, пронзая его своими серыми, льдистыми, как у матери, глазами замолчала, тяжело дыша.

— Без твоего согласия я не стану этого делать.

— Спасибо и на этом, — иронично усмехнулась женщина. — Но я говорю сразу, что браку между ними не бывать! Я не позволю и без того погрязшей в пороке династии позориться подобным союзом!

Хюмашах хотела было покинуть покои, повернувшись к дверям, но Орхан задерживает ее прикосновением к плечу.

— Это еще не все…

Хюмашах, вздрогнув от того, что это еще не все неприятные вести, в ожидании повернулась к нему.

— Ты уже долгие четыре года носишь траур…

— Это вас не касается, — жестко процедила она в ответ.