Возвышение падших (СИ)

Между ней и султаном разверзлась пропасть.

Покои Селин.

Утерев льющиеся блестящие слезы с щек, Дэфне устало взглянула на Селин, сидящую рядом с ней на тахте и успокаивающе поглаживающую ее по плечу.

— Ну что ты? — беспокойно проговорила темноволосая Селин. — Все образуется…

— Нет, — обреченно прошептала Дэфне, качнув светловолосой головой. — Все уже потеряно…

Селин тяжело вздыхает, не знающая, как утешить ее.

— За что мне это, Селин? Порой я вопрошаю Аллаха, зачем он даровал мне эту любовь..?

— Не терзай себя, Дэфне… Когда-то и мне пришлось через это пройти. Рано или поздно через это проходит каждая женщина.

— Если бы я могла родить ему еще детей… — заплакав с новой силой, выдохнула Дэфне.

— А что сказала лекарша? Помнится, ты вчера вызывала ее.

— Никакой надежды на беременность нет… — тоскливо ответила светловолосая госпожа. — Лекарша сказала, что детей у меня больше не будет. Слишком уж я для этого стара.

— Ты не стара, Дэфне.

— Хватит меня жалеть… Я прекрасно это сознаю. Потому он и принимает у себя Гюльхан, которая моложе нас. Погляди, снова беременна… Уже пятый раз. За что это мне? Как увижу ее, так внутри все переворачивается.

— Ты не думай об этом, — ободряюще воскликнула Селин, не прекращая поглаживать ту по плечу. — Аллах да поможет нам и она снова лишится своего ребенка.

— Я этого не желаю! Пусть рожает… Невинные дети здесь не при чем.

— Думаю, это ее последняя беременность, — ухмыльнулась темноволосая Султанша. — Ты же слышала о новой фаворитке?

— Слышала… — мрачнеет еще больше Дэфне, утерев слезы с лица. — Только радости мне это не приносит. Еще одна женщина, забирающая у меня Орхана. Клянусь, лучше бы я и вовсе не поддалась этой любви. Осталась бы в Топ Капы, рядом с Валиде Султан и горя бы не знала.

Селин в ответ на ее слова тяжело вздыхает.

— Быть может мне пора сдаться, Селин? Уеду с Баязидом в санджак и пусть здесь будет то, что будет. Любви Орхана мне уже не вернуть…

— Когда-то я тоже подумала о том, что мне лучше сдаться… — задумчиво проговорила та, опустив голову будто под тяжестью воспоминаний. — Знаешь, Дэфне. Судьба не раз даровала мне горести и испытания. Наверно потому я столь холодна к ним сейчас.

— Расскажи мне, — прошептала та, решив, что ей нужно отвлечься от собственных переживаний, разрывающих ей душу.

— Меня звали Нариса, — начала Селин, хмурясь. — Я родилась в предместьях Крыма, в бедной семье татар. Была пятым ребенком, при родах которой скончалась моя мать. Вскоре болезнь унесла и двух моих старших братьев, поэтому я и две мои старшие сестры остались со старым и болезненным отцом. Тяжело работали за кусок черствого хлеба, не покладая рук. Помнится, все руки у меня были в мозолях и ссадинах…

Дэфне помрачнела, осознавая, что в жизни никогда не работала руками и не знала слова — работа.

— Когда мне было шестнадцать лет, то в нашу деревню пришли татары, что забирали людей в плен, а после продавали их на невольничьих рынках. Отец пытался нас защитить, поэтому его убили прямо на моих глазах… Меня и двух моих сестер пленили и повезли на рынок, в Кафу. Там купили какие-то мужчины. Долго везли по морю на ветхом маленьком корабле. Так мы очутились в Стамбуле, уже будучи рабынями…

Смотря, как с каждым словом мрачнеет Селин, Дэфне чувствовала себя виноватой потому, что попросила ее рассказывать об этом.

— На рынке сестер купили какие-то люди, а меня заприметила одна женщина, скупавшая красивых рабынь. Как оказалось, это была Фахрие-калфа.

— Тебя привели в гарем?

— Да, — тяжело кивнула Селин. — Нас привели в порядок, а после Фахрие-калфа привела нас в покои Хюррем Султан. Я тогда впервые ее увидела… Она осмотрела нас и осталась довольной. Заметила меня, оставила с собой наедине. Спрашивала о чем-то…

— Получается, она отправила тебя в Манису к Орхану?

— Как оказалось, она готовила нас, рабынь, ему в подарок. Меня назвала Селин за спокойствие и покорность. И отправила в Манису. Там-то началась моя история…

— Как ты попала в покои к Орхану?

— Хюррем Султан я понравилась и она написала верной калфе в гарем Манисы, что желает отправить меня на хальвет к внуку, ибо тот до сих пор не имел наследников, являясь единственным Шехзаде. Меня в тот же вечер по прибытии отправили к Орхану.

Дэфне, вглядевшись в темные глаза женщины, с содроганием увидела в них тоску и ностальгию, которые царили и в ее серых глазах.

— Нас долгие годы связывала любовь. Помнится, что Шехзаде даже посвятил мне несколько стихов… Я родила Ахмеда, стала Султаншей. Казалось, во всем мире не было женщины, счастливей меня. Но все это закончилось, едва Гюльхан появилась в гареме.

Дэфне помрачнела при упоминании имени этой женщины, которое вызывало в ней волну отторжения.