Возвышение падших (СИ)

— Приближенные Бриенны, которая захватила власть в Генуе и охотится за мной, узнали о том, что я прячусь в Османской империи. Им будет несложно отыскать меня здесь, так как о моем доме известно всем. Больше оставаться я здесь не могу, если хочу сохранить остатки своего флота и даже жизнь. Но с тобой я расставаться не могу, Эдже, как и ты со мной не можешь. Мы, наконец, обрели друг друга. Как могу я покинуть тебя?

— Но что же делать? — отчаянно воскликнула Султанша, чувствуя, как испуганно забилось сердце в груди. Она не хотела расставаться всем сердцем, обретя в Рейне мать, подругу, наставницу и предмет восхищения.

— Ты сбежишь вместе со мной, Эдже. Больше никогда ты не увидишь ни Топ Капы, ни Стамбул, ни Османскую империю.

— Что..? — ошеломленно переспросила та, отпрянув от тети. — Как я могу сбежать?

— Выбор за тобой. Ты либо останешься здесь в полном одиночестве, либо последуешь за мной. Но есть одно условие.

— Условие?

— Если ты выберешь второй исход, то тебе придется немедленно начать усиленные тренировки в боевых искусствах. Мягкотелая и изнеженная принцесса мне не нужна. Я иду на войну. В Греции закуплю новых кораблей для своего флота, а после отправлюсь на Геную и верну себе законное право власти.

Эдже непонимающе нахмурилась, а после растерянно опустила глаза, чувствуя, как душа разрывается на части. Одна отчаянно желала последовать за Рейной, куда она прикажет, а вторая держалась за султанство и Топ Капы, что она должна будет оставить.

— Подумай сама! — ненавязчиво соблазняла ее к побегу Рейна, плетя ловкую паутину заблуждения вокруг племянницы. Она знала, на что толкает ее. Война — страшна и убийственна. — Ты сбежишь, наконец, от условностей и предрассудков османского двора, что душат тебя. Спасешься от этого ужасного мусульманства и обретешь полную свободу. Рядом со мной ты будешь вольна делать все, что пожелаешь. Выходить замуж за того, кто понравится, а не по приказу этого «господина». Пусть вся эта гнилая династия османов продолжает здесь утопать в трясине интриг, крови за трон и убийствах за власть! Вместе мы перевернем Европу. Весь мир сложим к нашим ногам!

Эдже растерянно покачала головой.

— Я… подумаю. Это очень важное решение и я не могу так сразу ответить.

— Конечно, — улыбнулась темноволосая сеньора. — Но времени почти нет. Решай, Эдже. Твоя судьба в твоих руках.

Дворцовый лазарет.

Зейнаб-хатун отчаянно пыталась успокоить рыжеволосую госпожу, льющую горькие слезы на подушку в душераздирающем плаче, но та отказывалась слушать ее и пить какой-то дурно пахнущий отвар.

— Молю Аллаха, успокойтесь, госпожа. Вы еще не совсем здоровы. Вам нельзя так волноваться!

— Оставь меня, — сквозь слезы прошептала Гюльхан. — Это все она.. Она меня отравила! Шах Султан!

— Что вы такое говорите? Побойтесь Аллаха, госпожа. Вы сами испили яду, потому и потеряли ребенка и возможность впредь иметь детей.

Слова о потере ребенка ударили снова по слуху Гюльхан и та, чувствуя, как от осознания этого боль и негодование расстилается в душе, с новой силой бросилась в отчаянные рыдания.

Двери лазарета со скрипом распахнулись и в комнату вошел взволнованный Сулейман, который, увидев, как мать рыдает в постели, мрачно насупился.

Лекарша, поклонившись, отступила в сторону.

Медленно приблизившись к кровати матери, Сулейман осторожно опустился на ее край и от созерцания ее страданий что-то неприятно защемило в его груди.

— Валиде?

Гюльхан вздрогнула от звука его голоса и стихла, но головы от подушки не оторвала и осталась неподвижно лежать, словно вместо выплеснутого отчаяния пришла душевная пустота.

— Аллах не оставит вас. Вы поправитесь… Не печальтесь об утраченном. Я и Зеррин все еще рядом с вами. Думайте о том, что мы у вас есть и очень вами дорожим.

Тяжело вздохнув, рыжеволосый Шехзаде наклонился к лежащей на кровати бледной руке матери и почтенно поцеловал ее.

— Госпоже нужен покой, — осторожно проговорила лекарша.

Понимающе кивнув, Сулейман направился к дверям и, выходя, бросил на страдающую мать беспокойный, сочувственный взгляд.

Спустя некоторое время…

Покои управляющей.

Заботливо склонившись над лежащим на руках маленьким Абдулбаки, темноволосая Шах Султан непрестанно улыбалась.

Дети привносили в ее жизнь светлую радость, которая, словно луч солнца, пробивающийся сквозь сгустившиеся тучи, освещала ее дни.

Фериде-калфа, вошедшая в роскошную опочивальню, почтенно склонилась перед сидящей на тахте госпожой и не сдержала умиленной улыбки, взглянув на маленького Султанзаде.

— Госпожа моя. Есть новости.

Та неохотно перевела взор темно-карих глаз к своей калфе.

— Говори.

— Мне удалось узнать о том, что вчера Повелитель расторг помолвку Севен Султан с Касимом-пашой.

— Что..? — изумленно переспросила Султанша и, подозвав к себе служанку, бывшей няней младших детей, отдала ей Абдулбаки, а после поднялась с тахты и подошла к калфе. — Зачем это понадобилось?