Возвышенный объект идеологии

Таким образом, весь верхний (второй) уровень графа можно понимать как обозначение того измерения, которое располагается «по ту. сторону интерпелляции». Парадоксальная «квадратура круга» - символическая и/или воображаемая идентификация - никогда не имеет своим следствием полное отсутствие каких-либо остатков, а существование такого остатка и открывает пространство желанию и делает Другого (символический порядок) неполным, дает место фантазму как попытке преодолеть, скрыть эту неполноту, этот разрыв в Другом. Вот теперь мы и можем наконец вернуться к проблематике идеологии: начиная с теории интерпелляции Альтюссера и до сих пор главной слабостью « (пост-)структуралистского» подхода к теории идеологии была его ограниченность нижним уровнем, нижним «четырехугольником» лакановского графа желания, его стремление анализировать действенность идеологии, исходя исключительно из механизмов символической и воображаемой идентификаций. А измерение, располагающееся «по ту сторону интерпелляции» (и до сих пор упускаемое из виду), никак не укладывается в постструктуралистские представления о неизбежном распылении и плюрализации процесса означивания, в представления о метонимическом скольжении как о том, что разрушает любую фиксацию значения, любое «пристегивание» плавающих означающих. «По ту сторону интерпелляции» находится «четырехугольник» желания, фантазма, нехватки в Другом и влечения, пульсирующего вокруг невыносимой избыточности наслаждения (surplus-mjoyment).

Какое значение это имеет для теории идеологии? Случилось так, что под анализом идеологии прежде всего понимается анализ того способа, каким она функционирует как дискурс, способ тотализации, трансформации серий плавающих означающих в целостное поле введением, интервенцией тех или иных «узловых точек». Короче говоря, тот способ, каким дискурсивные механизмы конституируют поле идеологического значения. С такой точки зрения наслаждение-в-означающем (pnjoyment-in-sig-nifief) представляется чем-то до-идеологическим, иррелевантным для анализа идеологии как социального механизма. Однако изучение так называемого «тоталитаризма» показывает то, что присуще любой идеологии, идеологии как таковой: ее последним основанием (тем основным механизмом, которым идеологическая система означающих «удерживает» нас) является бессмысленная, пред-идеологическая сущность наслаждения. «Не все в идеологии является идеологией» (то есть не все обладает идеологическим значением) - и именно этот избыток, эта прибавка и есть последнее основание идеологии. Отсюда следует, что в «критике идеологии» существуют две взаимосвязанные процедуры:

- во-первых, дискурсивная процедура, «симптоматическое чтение»

идеологического текста, осуществляющее «деконструкцию» наивного восприятия его смысла; то есть процедура, демонстрирующая, что данное идеологическое поле является результатом монтажа гетерогенных плавающих означающих, результатом их тотализации посредством введения, интервенции определенных «узловых точек»;

- во-вторых, такая процедура, целью которой является выведение на свет наслаждения, артикуляция того способа, каким (одновременно и извне и внутри поля значения) идеология включает в себя, использует, производит пред-идеологическое наслаждение, наслаждение, которое структурируется фантазмом.

Дабы продемонстрировать необходимость дополнения анализа дискурса анализом логики наслаждения, достаточно взять тот пример, который является особым случаем идеологии, является, возможно, самой чистой инкарнацией идеологии как таковой, - пример антисемитизма. Приведем самый откровенный в своей прямоте пример: «Общества не существует» и еврей - симптом этого.

На уровне дискурсивного анализа совсем нетрудно артикулировать ту систему символических сверхдетерминаций, которая инвестирована в фигуру еврея. Это прежде всего смещение: основной трюк антисемитизма - это представление социального антагонизма антагонизмом между здоровыми социальными силами (социальным телом) и силами, разрушающими это тело, силами разложения. Так, выходит, что не общество, само по себе являющееся «парадоксальным», основано на антагонизме, а что источник разложен™ сосредоточен в некой конкретной его части -в евреях. Такое смещение становится возможным, поскольку евреи ассоциируются с финансовыми операциями: источник эксплуатации и классовых антагонизмов оказывается тогда не в отношениях между трудящимися и правящими классами, а в отношениях между «продуктивными» силами (рабочие и организаторы производства) и лавочниками, эксплуатирующими «продуктивные» классы и превращающими здоровое сотрудничество в классовую борьбу.