Вперед и вниз

По завершении скоротечных боевых действий Стас был отправлен обратно во флигель приглядывать за «быками», после чего настало время для задушевного разговора, который на первых порах явно не клеился: собеседники, казалось, совсем не понимают друг друга. Крупный бизнесмен, директор, президент и без пяти минут публичный политик господин Катков (представший перед ними в облике обрюзглого толстяка с лягушачьим ртом, из-под которого широкими складками стекал на грудь его мужественный подбородок) определенно не мог взять в толк, о каком негре идет речь и почему он должен в срочном порядке и за непомерную цену приобретать этого самого негра у нагрянувших к нему на ночь глядя не слишком-то обходительных коммивояжеров. Его недоумение и растерянность были столь искренними и подкреплялись таким очевидным испугом, что в головы гостей начали закрадываться сомнения, и они снизошли до наводящих вопросов. Не без труда Катков вспомнил о каком-то факсе, с месяц назад пришедшем на его имя из Нигерии. В чем была суть запроса, он сказать не мог, поскольку тут же отдал его одному из своих помощников, который, скорее всего, выбросил эту бумагу в корзину. «Нигерийцы — козлы, и дел с ними я никаких не веду. В принципе не выношу черножопых», — убедительно резюмировал он свой ответ. На данном этапе компаньоны почувствовали острую необходимость в добавочном совещании и с этой целью ненадолго вышли в коридор (покидая гостиную, бдительный Женьшень на всякий случай разбил рукояткой пистолета телефонный аппарат и вырвал из гнезда шнур, а напоследок еще зачем-то сломал стоявший у входа изящный резной торшер).

Все уже понимали, что Катков действительно не имел отношения к пропаже Там-Тама, но сейчас было некогда рассматривать иные версии случившегося. Стоял вопрос: как поступить с Катковым и прочими? Женьшень считал, что люди, подобные Каткову, хороши исключительно в мертвом виде, Панужаев с ним соглашался, но его беспокоило наличие свидетелей. Швеллер предложил замочить всех, но даже в его голосе не чувствовалось той кровожадной экспрессии, которая била через край еще накануне. Алтынов не вмешивался в их спор. Он понимал, что судьбу пленных так и так решать будет не он, да и судьба эта сейчас была ему, в сущности, безразлична. Давно, казалось бы, забытый боевой азарт, тупая и жадная тяжесть оружия в руке произвели на него ошеломляющее действие — в какой-то момент десять лет размеренной мирной жизни как будто рухнули в небытие, и он опять был готов без раздумий стрелять в людей, которые почему-то считались его врагами. Теперь, когда эти враги беспомощно лежали на полу, к нему медленно возвращалось осознание сегодняшней реальности. К сожалению, даже самые психически крепкие люди, пережив однажды отравление сумасшедшим воздухом войны (а на людей с симптомами такого отравления Россия традиционно богата), не застрахованы от его неожиданных и зловещих рецидивов.

В итоге дискуссии, поскольку шантажировать Каткова было уже нечем, его решили хотя бы ограбить, чтобы как-то вознаградить себя за труды этого нелегкого дня. «Берем только бабки, до барахла унижаться не будем», — предупредил Панужаев, и трое из них вернулись в гостиную. Алтынов предпочел остаться в коридоре, но и оттуда по отдельным репликам мог уловить общий характер беседы.

— Мы хотим взять у тебя денег взаймы, — говорил Панужаев, — сколько найдется. Расписка, я полагаю, не нужна, мы все свои люди, к чему глупые формальности? Отдадим, когда сможем, — если когда-нибудь сможем, конечно.

Катков ограничился короткой неразборчивой фразой, потом несколько раз подряд глухо вскрикнул и после недолгого затишья начал отвечать по существу, но каким-то чужим, сдавленным голосом.

— За нижней панелью? Так-так. Нашел, Женьшень? Какой, ты говоришь, код? — переспрашивал Панужаев. — Думай, думай быстрее, а то Швеллеру прямо неймется — если дать ему волю…

— Хе-хе-хе, — отчетливо пояснил Швеллер.

Вновь раздался крик, а затем невнятное бормотание.

— Ладно, понял, попробуем снова. И что у тебя за память? — не можешь выучить шифр собственного сейфа… Что, открыл? Вон там на тумбочке пакет, складывай в него.

— Тут нет баксов, — послышался голос Женьшеня, — только рубли.

— Бери, что есть, не надо привередничать.

— Может, поискать еще?

— Ни к чему — остальной нал в у него офисе или еще где в заначках. Он же не дурак, чтобы держать все деньги в одном месте… Ну, козел, бывай здоров. Второй раз мы с тобой обходимся по-человечески. Третьего раза ты можешь не пережить, потому веди себя поскромнее.

Женьшень и Панужаев вышли из комнаты, Швеллер подзадержался, добавляя пару слов от себя. Очередной вопль жертвы был на высокой ноте погашен посредством кляпа, и вскоре Швеллер примкнул к компаньонам, ожидавшим его на крыльце.

— Даже не дали как следует оттянуться, — посетовал он, разглядывая ссадины на костяшках пальцев.

— Ему и этого хватит, — сказал Панужаев.

— Навставлял, паскуда, золотых зубов — смотри, как кулак об него раскровянил.

— Сколько раз я тебе говорил, что ты неправильно бьешь, — напомнил Женьшень.