Вперед, Команданте!

– Вот это и есть «Покрышка», – произнес Валентин, – производственная артель по ремонту мотоциклов и автотехники, хотя мотоциклы основное, а четырехколесное – только по выбору. И штаб-квартира нашего клуба, членом которого я имею честь состоять. Сначала с делами разберемся – а после удовлетворим голод.

Они вышли из машины, направились внутрь здания. Это действительно был как заводской цех, а заодно и склад, на стеллажах вдоль стен. Сразу за воротами Эрнесто и его спутника ждали четверо – в том числе две женщины, к удивлению Гевары, причем одна из них оказалась тут главной.

– Инночка, привет! – сказал Валентин. – Позволь представить нашего испанского друга, о котором вчера был разговор. Техника готова?

– На выбор, два экземпляра, – был ответ. – Что предпочитаете, «ижа» или фрица?

Решили попробовать оба. Механики (откликавшиеся на странные имена «Финн» и «Репей») выкатили мотоциклы, русский и БМВ. Эрнесто тут же во дворе завел, сделал круг (благо места хватало). Выбрал немецкий – просто потому, что эта же марка, хорошо знакомая, была у него в том давнем путешествии три года назад. Хозяева отнеслись к выбору Гевары вполне нормально, предложили пройти в столовую. Та самая дверь сбоку, в проезде, – за ней настоящий банкетный зал, как в ресторане: столики, барная стойка, бильярдный стол, даже эстрада наличествовала и свободное место перед ней, хоть танцуй. И проход справа – за которым лестница наверх.

– Там у нас гостевые комнаты. Все ж мы – «архангелы», а не кто-то. Первый мотоклуб Москвы – и, считай, всего СССР.

Расположились за столиком у окна – Эрнесто отметил, что Валентин, не задумываясь, сел так, чтобы видеть обе двери. От стойки подошла девушка, спросила, что будете кушать. Валентин ответил:

– Лично мне – пять новых покрышек и две фары. Товарищу – что сейчас выберет из меню. И еще наши дамы сейчас подойдут.

Эрнесто удивился – но оказалось, что так на русском мотожаргоне называются сахарные пончики и яичница-глазунья. И для остальных блюд тоже были свои обозначения. Так, венские колбаски – это «глушители», а спагетти – «проводка». Для того, чтобы в разговоре отличить «своих»?

– Не только, – ответил Валентин, – но и просто короче. Как у вас же в Аргентине у аборигенов Огненной Земли в языке есть особенность впихивать в одно слово смысл долгой фразы – мне вот запомнилось: «взгляд между двумя людьми, в котором выражается желание каждого в том, что другой станет инициатором того, чего хотят оба, но ни один не хочет быть первым», и это все на языке индейцев ягана будет Mamihlapinatapai, вот язык сломаешь. В сложной ситуации бывает полезно даже полсекунды сэкономить – когда надо своему «второму номеру» что-то передать.

– Вы воевали? – спросил Эрнесто. – И бывали у нас в Аргентине? Хотя, сколько я знаю, индейцы яхана больше в Чили живут.

– У вас не приходилось – пока. Европу всю прошел, в Китае был, в Африке… Про индейцев – слышать довелось от тех, кто там был. И запомнилось – мало ли куда еще судьба занесет.

Верно – мог ли сам Гевара подумать еще пару месяцев назад, что окажется в России? Причем дон Педро делал намеки, что этот вояж прямо связан с таинственным будущим «экзаменом». Ощущение тайны, вопрос без ответа… И спрашивать бесполезно – в лучшем случае услышишь туманный намек. Хотя дон Педро обещал, что в конце этого путешествия Эрнесто все узнает!

– О, вот и наши прекрасные дамы наконец явились! – сказал Валентин.

Эрнесто обернулся. К их столику от двери шли – впереди та, что распоряжалась в мастерской, Инна, как ее представил Валентин, «казначей» клуба, только сейчас она была в платье, а не в кожаном костюме. За ней та, которую Гевара тогда не рассмотрел, она поодаль стояла, в тени, и ничего не говорила, лишь смотрела, и одета была не по-рабочему, в накидке и в шляпке с вуалью. Здесь, на свету, она вуаль откинула – и Эрнесто едва не свалился со стула.

– Сеньора Смоленцева?!

– Тоже член нашего клуба, – произнес Валентин, доедая яичницу. – Лючия, привет. Вижу, вас представлять друг другу не надо – так что можно по-простому, «без чинов». Тамара, заказ прими! А Юрка будет?

– Нет, у мужа дела, – ответила та, чей портрет, вырезанный из журнала, дома висел на стене у доньи Селии, и еще у нескольких сеньорит, знакомых Геваре по Буэнос-Айресу, – но у меня нашелся свободный час, чтобы заглянуть к своей подруге. И посмотреть на будущего Команданте – я ведь, к сожалению, с вами не еду. Мотоцикл водить умею – но это не мое.

– Объясните мне, что происходит? – решительно заявил Эрнесто. – Что меня так называет тот, кто стал моим наставником и отцом, это его воля. А вы говорите так, словно это мое будущее – как вы можете это знать? Отчего все говорят мне о каком-то испытании, экзамене? Я не супергерой из американского фильма – а всего лишь врач Эрнесто Гевара из Аргентины, мне уже двадцать семь лет, и я не совершил в своей жизни абсолютно ничего, никого не спас, никому не помог, и даже в Гватемале был не более чем зрителем. Кто и к чему меня готовит – мне кажется, я имею право это знать?!