Вперед, русичи!

– Нельзя, – вздохнула Даша.

– Ну, нельзя так нельзя, тогда и говорить об этом попусту не будем, но без пирогов я вас все равно не выпущу, – добавила она, заметив, что Павел принялся обуваться.

– Мы и так опаздываем, – по-прежнему улыбаясь, заметил он.

– Можете считать, что я еще не пришла, могла же я, в конце концов, в магазине задержаться, – И, повернувшись к Павлу, добавила: – А пироги у меня уже готовы, так что много времени чаепитие не займет. Вы, Паша, к тому же таких пирогов еще не ели, я их по особому рецепту делаю, меня еще бабушка научила.

– Да знаю, что вкусные, пробовал, – весело ответил он.

– Таких не пробовали, – как отрезала молодая бабушка, – я вам их еще и в дорогу соберу.

Павел хотел что-то еще возразить, но Даша чувствительно ущипнула его за спину, и он промолчал, только, не выдержав комизма ситуации, расхохотался.

– Ах, вы не верите? – по-своему оценила его смех бабушка. – Ну ничего, сейчас убедитесь. Ах ты, сорванец такой! – тут же вдруг закричала она и, подскочив к Паше-младшему, вырвала из его рук уже развернутую конфетку, причем, судя по его довольной и измазанной шоколадом физиономии, далеко не первую.

– А ты даром времени не теряешь, тезка, – заметил Павел, и теперь уже все весело рассмеялись.

– Вы знаете, даже интересно как-то получилось, – баба Надя начала быстро накрывать на стол, – у меня Паша и Даша, и вы – Паша и Даша. Будто внучата мои подросшие. Честное слово, вы ведь с ними похожи даже. – Не заметив, что ребята как-то странно притихли после этих слов, тут же добавила: – Только когда они такими вот вырастут, и не дождешься. А я бы очень хотела, Дашенька, чтобы и эта пигалица, – она показала в сторону детской комнаты, – на тебя похожая выросла. Она мне, как родная внучка.

За столом ароматно запахло пирогами, и только тут Павел почувствовал, как он проголодался. Поэтому, к большому удовольствию бабы Нади, он не только хвалебными словами, но и делом доказал, что пироги ее очень вкусные, съев почти половину из них. Другую половину бабушка завернула в дорогу, так как сама она с Дашей почти к ним не притронулась.

– Ничего, ничего, пригодятся, – заметила она, когда все вышли в коридор, – еще спасибо скажете. Ну, а теперь давайте прощаться. Ты только напиши обязательно, – обратилась она к Даше, – адрес-то помнишь?

Та согласно кивнула в ответ.

– Помню, только писем я не люблю писать. Давайте, я к вам лучше заеду, когда опять в Москве буду.

– Конечно, заезжай, я тебя ждать буду, – воскликнула бабушка, – только и письмецо бы не грех черкнуть, приедешь-то ведь не скоро, а я волноваться буду. Ты мне ведь теперь как родная стала, хоть и знаю я о тебе мало. Даже адреса своего не говоришь.

– Ладно, ладно, – замахала руками она, когда увидела, что Даша хочет оправдаться, – это я так, к слову. Девушка ты хорошая, обманывать не умеешь, я же твое объяснение слышала. Коли нельзя правды сказать, лучше и не говорить ничего, я же понимаю, в жизни всякие ситуации бывают. Только знай, что тебе в этом доме всегда рады будут. – И, крепко обняв, она трижды поцеловала смутившуюся девушку. – Ну а ты, – обратилась она уже к Павлу, – в следующий раз не забирать от меня Дашеньку приезжай, а, наоборот, привози. Договорились?

– Договорились, – согласился он.

Пока они пожимали друг другу руки, Даша подхватила Пашу-младшего и крепко-крепко его расцеловала. А потом прошла в комнату, подошла к Даше-маленькой и, сняв с себя простенький кулончик, одела его ей на шею.

– Пусть он будет твоим талисманом, – сказала она, – и сохранит тебя от всех бед.

– Я его обязательно сохраню, – сказала вместо внучки баба Надя, – а подрастет, отдам ей и наказ твой передам. – И, расчувствовавшись, она смахнула с глаз навернувшиеся слезинки…

– Что ты ей про себя и про нас наговорила, – поинтересовался Павел, когда прощание закончилось и дверь за ними захлопнулась, – даже наврать как следует не сумела, раз она тебе не поверила.

– Разве бабу Надю можно провести, – думая еще об оставленных ребятишках, ответила Даша.

– Это конечно, – согласился Павел, – но все же что ты ей наговорила? Соседка тебя ее племянницей назвала.

– Ладно, потом расскажу, – махнула рукой девушка, – ты лучше сейчас объясни, как кресло в милицию попало и что мы делать будем?

Павел, опуская ненужные подробности, пока шли к отделению милиции, постарался коротко рассказать ей о своем появлении в этом веке и о том, почему ему пришлось оставить машину времени и магнитофон в милиции.

Но как ни старался он рассказывать покороче, когда они подошли к отделению, никакого плана, как действовать дальше, у них не было. Ребята в нерешительности остановились у дверей.

– Ну и что делать будем? – дослушав Пашкин рассказ, спросила Даша.

– Не знаю, – пожал он плечами, – только перед окнами торчать вовсе глупо. Надо рассчитывать на неожиданность. В общем, как я старушкам рассказывал, мы готовимся к встрече греческой делегации. Меня за этим креслом послали, а я в милицию попал. Давай придерживаться этой версии, а там по обстоятельствам сообразим, – решил он.