Читаем Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ) полностью

Неформальные посиделки "с целью сплочения ротного коллектива" шли полным ходом. В "специально предназначенном помещении", расположенном как можно дальше от места основного обитания любимого личного состава дым стоял коромыслом, задушевная беседа и травление всяческих анекдотов шли практически не прерываясь. Паузы возникали исключительно для того, чтобы сидящие за празднично сервированным столом вдоволь наулыбавшись с хорошего рассказа, могли принять на грудь очередные "пять капель" и вкусно закусить, в очередной раз вспомянув "синьку-заразу".

Командир комендантской роты молодой капитан Геннадий сидел на своем эксклюзивном месте и добросовестно возглавлял "безобразие", которое он, по своему командирскому долгу просто обязан был предотвратить. Однако, то ли по собственному недосмотру, то ли по преступному нежеланию, то ли просто потому, что шустрые подчиненные, наплевав на субординацию, уже все организовали сами - не предотвратил. Теперь же он, полуразвалясь на стуле, с царственно - благосклонным видом сидел и ловил на себе восхищенные и подобострастные взоры взводных и старшины.

Значит так... огласил преамбулу старшина... Приходит как-то муж с работы домой, а у жены - любовник в кровати. Что делать? Жена накинув халатик, выходит в прихожую и, пока муж не разделся, говорит ему - "Сходи, дорогой, выбрось мусор!" Муж ушел, а в это время жена с любовником все свои дела закончили, любовник довольный и ушел, жена удовлетворена, все нормально. На следующий день все - то же самое, пока муж не разделся, жена ему в зубы ведро - "Сходи, вынеси мусор", ну что делать, пошел, вынес, снова все нормально. Так продолжается на третий, четвертый, пятый день, неделю... В очередной раз, жена дает ему ведро и говорит - "Дорогой, вынеси мусор...", муж идет с ведром и думает - "Что-то слишком часто в последнее время я мусор выношу..."

Старшина, под одобрительный смех, с победным видом оглядел всех собравшихся, достал из халявной пачки "Лаки страйк" очередную "кислородную палочку", смачно закурил, пустив струю дыма в направлении лампочки, освещавшей данное действо.

В конце концов, все, чему была уготована судьба быть выпитым и съеденным, было выпито и съедено, все планировавшиеся на сегодня анекдоты - были рассказаны, а волнующие темы - обсуждены. Настала пора расходиться по домам. Поскольку привлечение личного состава к уборке мест неформального общения офицеров и мичманов в роте категорически не практиковалось, а демонстрация пьяных рож командного состава военнослужащим срочной службы так же - не приветствовалась, отходы жизнедеятельности были позапиханы в пакеты и отправлены в свой последний путь на мусоросборник силами собиравшихся.

Напоследок были пропущены ритуальные пятьдесят грамм "на ход ноги". Вся толпа уже порядочно подшофе вывалила на улицу, на свежий северный морозец, чтобы направить свой путь к родным очагам, причем совершенно не опасаясь гарнизонного патруля - ну а чего его бояться, все равно приведут домой, в комендатуру! Кто передвигался строго прямо, а кто - с легкими зигзагами, идущие периодически останавливались, чтобы на прощание поговорить и покурить с тем, кто уже к этому самому очагу наконец-то дошел.

Командир роты, доблестный Геннадий распрощавшись со всеми и предупредив, чтобы завтра - "все как штык", побрел на продуваемую всеми ветрами вершину сопки, на которой располагалась улица Инженерная, а на первом этаже сравнительно недавно построенной девятиэтажки - его собственный домашний очаг.

Жена, сидевшая дома с маленьким сыном встретила его в домашнем халатике у двери, держа в руках полное мусорное ведро. "Геночка, пока не разделся, сходи, вынеси мусор", сказала она, не сводя глаз с любимого супруга... Возникла пауза, гнетущая своей тишиной... Затем ее любящий взгляд сменился гримасой дикого ужаса, потому что услышав это, наш доблестный ротный, едва не сбив суженную с ног, чуть было не наступив на собственного ребенка, в чем был, не снимая ботинок бушлата и шапки, ломанул в комнату, в готовности совершить страшное.

Под испуганные вопросы - "Что с тобой?" и "Что случилось?" Геннадий обследовал все предметы мебели, имеющие хоть какой-то мало-мальский внутренний объем, включая шкафчики для посуды, холодильник, корзину для грязного белья, стиральную машинку и пространство под ванной. Хлопнув дверцей кухонного стола, забежал попутно на незастекленный балкон, в поисках стоящего в одних трусах при пронизывающем ветре и минус пятнадцати одинокого тела... Все оказалось тщетно... Не найдено было ровным счетом ничего и никого.

Испуганное выражение у жены сменилось на недоуменно - снисходительное - "Пить надо меньше, глядишь и до белочки так недалеко!". А теперь ведро в зубы и вперед, мусор выносить, пьянь! - сказала любящая половина тоном, не допускающим возражений. Гена взял ведро, вышел на улицу и побрел в направлении мусорных баков.

"Вот же сука!", думая о старшине подумал Гена. Старшина, к этому времени уже спавший здоровым детским сном, всхрапнув икнул и перевернулся на другой бок...


Кофэ, сэр!!!



Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное