Читаем Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ) полностью

Ну что, пошли на доклад? Пошли. Пришли... Командир с кем-то закрылся в кабинете и их благородие полковник не принимают по мелочам, начальнику штаба пофиг - командир все-таки имеется на боевом посту, а через голову ни - ни... НШ попутно интересуется, где это я увидел подобную форму оповещения подразделений о том, что оружейная комната дежурного закрыта?

Ответ с моей стороны последовал предельно четкий - в части есть военнослужащие - женщины! Ему осталось только покачать головой - на меня, дурака сейчас времени нет, документация как всегда в загоне, тем более завтра тревога, иначе объяснил бы что по чем, предельно краткой, лаконичной форме. Ждите.

Мне-то что, без разницы - ночь впереди и мне спешить некуда, все равно не спать, а вот сменяющемуся дежурному - печально. Невыспавшийся, уставший, опоздавший куда - то в гости и явно уже без настроения, он завидует мне. Это ему маяться под командирской дверью, поскольку по распорядку у нового дежурного - ужин личного состава, необходимо дать разрешение на выдачу пищи, проследить за порядком среди личного состава и вообще - у меня сейчас куча обязанностей, отстаньте все!

Старый дежурный садится в дежурке и тупо обозначает несение какой-то службы, рисуя в черновом журнале члены с крылышками, замысловатые узоры, нецензурные надписи красивым шрифтом и прочую похабщину, попутно рассказывая всем, в каких душевных интимных отношениях он находится с флотской действительностью.

Ему не везет катастрофически - пока я был на ужине - командир вызвал машину и куда - то уехал, ничего никому не сказав, ну не в настроении они... Промаявшись еще какое - то время мы уговорили начальника штаба нас все же сменить, мотивируя тем, что двоевластие в руководстве дежурной службой еще никогда до добра не доводило - старый дежурный еще не сменен. Но он уже без оружия, хотя и должен отвечать за все, а я еще юридически непорочен - смена-то не разрешена, хотя и при всех регалиях! А дело стоит! И командовать должен кто - то один. Наши доводы были признаны обоснованными, повязка перекочевала с руки на руку, старый дежурный поскакал домой, я не торопясь спустился в дежурку.

Прибыла командирская машина, правда одна, без командира. Ну, бля, барин... Постепенно разошелся по домам и штаб. Я помахал им ручкой и смахнул скупую мужскую слезу... Не люблю долгих прощаний... Бывайте, Ихтиандры... приходите завтра!

Ночь шла своим чередом. Приняли доклады от центров о наличии личного состава, произвели отбой, личный состав, устав за день угомонился быстро. Произвели в свою очередь доклад в ЦК (Центральный комитет) об обстановке. Теперь можно немного рассупониться. Тишина... Хорошо... Помощник заварил кофею, под кофей, святое дело - хорошая сигаретка... Красота! Периодически приходит с докладом патруль по части. Все нормально. Никто не отвлекает разной ерундой, и мы с помощником правим документацию, к которой наверное, никто не прикасался со дня крайнего подъема части по тревоге.

Скорректировали список отпускников, чтобы завтра не делать дурную работу, благо мой помощник заведует строевой частью, решили посвятить некоторое время повторению инструкций, касающихся предстоящих тревог. Хотя наверное, это уже перебор. Ничего в голову не лезет совершенно. Эх, маразм, маразм... Ну и хрен с ним. Отправил помощника спать, сам сел за чтиво, предусмотрительно взятое из дома. Пару раз выходил проверять несение службы, все были на месте и бдели, как могли - взаимное оповещение работало хорошо. Инструкции, правда, далеко не прятал, оставил на столе, периодически к ним возвращаясь в перерывах на кофе с сигареткой.

Знаете, как бывает хорошо ночью! В небе вовсю пылает "кино"! Ночь ясная, безветренная , морозная и сияние разгорается на пол - неба! Красота!!! Настолько завораживает - глаз не оторвать! Идешь, голову задрав, а куда... до первого стоящего на пути предмета. Светло - желто - зеленоватая лента, иногда становясь цветной, изгибаясь протянулась от горизонта до горизонта, а по бокам - белесые лучи, играя и переливаясь и, временами становясь цветными - меняют свои очертания, между ними - разгорается бесформенное цветное пятно...

Когда впервые я увидел северное сияние воочию, чуть не разбил себе голову, полной ногой попав в выбоину на дороге и, лишь чудом, а точнее только благодаря реакции - избежав встречи своего лица с дорожным знаком. Хочется смотреть на огонь... да глупости! Вот на что хочется смотреть! Не отрываясь и забыв обо всем! И даже сейчас, уже почти через десять лет после увольнения и отъезда с Севера (только с большой буквы!) я, глядя на небо, стараюсь уловить на нем сполохи... Затягивает Север, затягивает! Не понять тем, кто там не был! Напрасно называют его Крайним, он - бескрайний!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное