Читаем Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ) полностью

Дремотная обстановка была нарушена появлением матроса - рассыльного с красной папкой под мышкой, в которой содержались различные скучнейшие бумаги, которые вышестоящие начальники доводили до, по определению бестолковых подчиненных исключительно под роспись. Мало ли что... вдруг забудут, а потом станут делать безумное выражение лица и говорить, что я не я... Поэтому - под роспись и никаких чтобы там! Все предельно жестко.

Один из офицеров, по имени Геннадий, совсем недавно преобразившийся из старого капитана в молодого майора, выглядевший по этому поводу особенно молодцевато и исполнявший обязанности "старшего", нехотя спросил вошедшего матроса - "Ну, чего у тебя там?" Протянул руку и со скучающим видом принялся изучать извлеченную из папки бумажку, напечатанную на куске серой рулонной бумаги. Второй офицер флегматично продолжал что-то строчить на листе бумаги, только лишь на миг подняв глаза и кивнув, здороваясь.

"Скучной бумажкой" оказалась телеграмма Начальника связи Северного флота "О введении в действие отдельных требований Корабельного Устава в береговых частях Северного флота". "Прикольно", сказал Гена, оторвавшись от изучения руководящего документа, протерев глаза и поставив свою закорючку в надлежащей графе ведомости доведения, после чего зачитал вслух содержание телеграммы. Матрос спросил разрешения идти и, получив утвердительный кивок, степенно удалился. "Вот мне интересно Андрюх...", - обратился Геннадий к пишущему, - "Вот объясни мне тупому, как они себе это представляют? Как мы будем руководствоваться Корабельным Уставом вот здесь, в полку, на суше? Вот как?"

"Да... ничего не скажешь, занятно... идиотизм и перевод бумаги в промышленных масштабах крепчает понемногу... как забодал уже этот вал писанины!" - ответил второй, оторвавшись от написания и начавший понемногу осмысливать услышанное и пытаясь представить выполнение этих требований в своем воображении хотя бы в теории.

- Слышь Ген, а почему бы и не применить Корабельный Устав у нас! Правда опять начнется большая стройка... - сказа Андрюха.

- Ну и как ты себе это представляешь? - несколько перефразировав свой вопрос повторил Гена.

- Как... прикинь, в казармах и штабе заложат все окна кирпичом, оставив круглые дырки и назовут это иллюминаторами! Баталерки, баночки и рундуки уже есть, почему бы еще и иллюминаторам не быть! - ответил Андрей.

- Вместо взлетки будет палуба, лестницы блять, обзовем трапами, на крыльце штаба вкопаем кнехты... А на перилах крыльца натянем баннер - Полк связи, как на корабельном трапе - название корабля... - развивал он тем временем свою мысль.

- Офигеть! На ступеньках положим листы железа, для большего сходства и чтобы по зиме кто-нибудь пиздануться на нем мог... святое дело ненароком на трапе наебнуться... - флегматично бросил Гена.

- Кэп на службу приезжать на УАЗике своем будет, а КППшник будет орать - "Отдать носовой!!!"

Процесс явно грозил пойти "вразнос" и смех, возникший в самом начале уже порой переходил в хохот. Воображение у обоих заработало в одном направлении и рисовало картины одну краше другой.

- Ну да, бля, носовой... И Димедрол такой, вылазит из водительской двери и начинает швартов кидать, крутя его блять, над головой, как лассо... И помощник в оранжевом спасательном жилете со значком, его ловить будет... Это пиздец какой - то...

Смех, а затем и хохот, тем временем - перешел в категорию судорог наружных прямых мышц живота. "Ух! Ну блять..." - сказали хором оба, вытирая выступившие на глазах слезы. "Ну повеселили... никогда не думал, что руководящие документы могут довести до такого..." - подвел итог Гена... И вот так, на волне позитива, служебный день снова вошел в свою привычную колею...


Как огрести на ровном месте.




Жизнь моя течет как песня




Дни и ночи напролет --




То слегка по рылу треснет,




То наотмашь в морду бьет.




(Андрей Ситнянский)



Утро нового дня началось в полку с необычным настроением, как будто в предчувствии чего-то такого... не знаешь, страшного или радостного. Все отпуска рано или поздно заканчиваются, закончился отпуск и у нашего славного командира. Дежурный по части, уже весь зашнурованный, перепоясанный, взбодренный доброй порцией кофе, поэтому с ненормально, а именно - слегка придурковато блестящими, чуть выпученными глазами, до этого неоднократно проинструктированный, как себя вести в таких случаях, уже ожидает на КПП.

А вот собственно и он, командир части. Единовластный хозяин огражденной забором территории. "Барин", или "Папа", как его между собой за глаза с уважением называют в части. Легок на помине, служебную машину решил не вызывать и вальяжно подкатил на своей личной "Волге". Дневальный по КПП открыл ворота со скоростью шторки в объективе фотоаппарата, вытянулся в струнку и молодцевато козырнув, пропустил командирскую машину в часть.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное