Читаем Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ) полностью

Все формальности и ритуалы по долгожданной встрече любимого начальника и утреннему докладу наконец-то были соблюдены, в части за время несения службы происшествий не случилось. Заместители командира части демонстрировали служебное рвение, делая большие глаза, страшные лица и хаотично перемещались со зловещим, решительным и деловым видом. Дежурная же служба старалась вовсю, пытаясь уже устранить возможные, даже гипотетические недостатки.

В общих чертах вникнув в обстановку во вверенной ему части путем опроса ответственных, полуответственных, не совсем ответственных и просто безответственных лиц, а так же постоянно, временно и случайно исполняющих обязанности, командир раздал ценные указания своим заместителям и решил пройтись по территории. Доклады - все это безусловно хорошо, но вот, как говорится - "Доверяй, но проверяй." Лично убедиться в том, что за время его отсутствия в любимом поместье ничего из ряда вон выходящего не случилось, абсолютно бы не помешало.

Командир, будучи единовластным, безоговорочным и полноправным хозяином в части, придирчиво, по хозяйски, осмотрел территорию автопарка, складскую зону и столовую. Никуда не спеша, двинулся по направлению к подразделениям. Особо докопаться было не до чего, в ожидании барского выхода на службу, "чернь и холопы" во главе с замами суетилась дня три, подготавливая территорию и объекты к этой знаменательной дате.

В подразделениях повсюду тоже был полный порядок - все, что должно было блестеть - блестело, там, где не должно было быть складок - их не было, а все, что должно было быть образцово заправлено - было образцово заправлено. "Хм... даже удивительно... все нормально..." - удовлетворенно хмыкнув, кивнул головой командир и не спеша пошел в благодушном настроении по направлению к штабу, периодически окидывая хозяйским глазом строения и возможно, что-то прикидывая себе в уме, чтобы озвучить затем свои соображения на вечернем докладе.

Однако люди, долго знавшие командира, уже испытывали тихую тревогу. Подобное благодушие, как правило, становилось затишьем перед самой настоящей бурей. Бурей, со всеми присущими ей атрибутами - громом, молнией, брызгами чего-то жидкого. Уникальной чертой подобного стихийного бедствия становились некоторые изменения в служебных карточках и зарплатных ведомостях.

По дороге в свой кабинет, командир решил ни с того, ни с сего "зарулить" в строевую часть. Зачем? Да так просто, по хозяйски. Нужно ведь посмотреть что да как, а заодно и полакомиться в приятной женской компании предложенным чаем. Попивая свежезаваренный чаек, он непринужденно повествовал о том, насколько содержательно удалось провести очередной отпуск, живописуя красочные картины из жизни южного региона. Будучи человеком спортивным и некурящим, кэп как бы между прочим, протянул руку к пачке старых ведомостей выдачи табачного довольствия. Эту макулатуру, уже пару дней как собирались отнести в кочегарку, чтобы уничтожить в беспощадном огне печей, за пущей ненадобностью в установленном порядке. Да только вот, до этой мелочи, как обычно и бывает в подобных случаях - все "не доходили руки".

Прихлебывая свежий, ароматный чай, цокая языком от удовольствия и благодушно балагуря, командир машинально перебирал печатные листы со списками личного состава и росписями в получении. Вспоминая по-видимому отдельных матросов, самые молодые из которых уже с полгода как уволились в запас и пребывали в счастливом неведении относительно той драмы, которая начинала разворачиваться сейчас в строевой.

Вдруг взгляд его остановился на одном из листов, глаза приобрели грозный блеск, а чай внезапно отошел на второй план. "Что этО тОкое?" - спросил он. Внезапное появление окающих ноток в голосе полковника могло насторожить кого угодно, даже человека впервые его видящего и не предвещало для окружающих ничего хорошего. "Я вас спрашиваю, что этО тОкое???"- повторил уже голосом, в котором чувствовалась изрядная доля тяжелого металла, командир. "Что? Где?" - вдруг засуетилось приятное женское общество, с виноватым видом, внимательно вглядываясь туда, куда показывал начальник. "Вот!" - командир еще раз ткнул указательным пальцем в лист - "Вот!!! ПосмОтрите! Вот этО!!!"

Может быть писарюга, когда печатал ведомости, случайно попал пальцем не на ту клавишу. Может быть и специально прикололся над сослуживцем, но только лишь у матроса по фамилии Жуйко в слове, обозначающем фамилию, в букве "Ж"- отсутствовала вертикальная палочка посередине. Никто на эту мелочь не обратил внимания, ни старшина, ни сам комбат, все подмахнули свои закорючки не глядя и не вникая в текст, а потом так и сдали в службу тыла, где тыловики тоже не стали сильно вникать в машинописный текст - есть ведомости, ну и ладно.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное