Читаем Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ) полностью

Как всегда внезапно из Управления связи прилетела команда предоставить документы, касающиеся состояния закрепленной за батальном техники. Зампотех, он же - временный комбат, привстал со своего места, выслушал распоряжение зампотеха части, вздохнул и сказал - "Есть". Предстояло оформить некоторое количество листов машинописного текста, а специально подготовленный матрос, всегда в таких случаях исполнявший обязанности писаря, был отправлен в заслуженный отпуск и занимался в это время совершенно другими, более приятными, по всей видимости, делами.

Документ должен был, как обычно заведено в таких случаях в Вооруженных Силах - быть готов "вчера утром", но команда поступила только "сегодня вечером" и поэтому других вариантов, кроме как сесть и "рожать" вышеупомянутый документ, у зампотеха не оставалось. Для начала требовалось соблюсти некоторый ритуал, поразмыслить и привести мысли в порядок. Зампотех встал на крыльце, набил табаком свою шикарную, эксклюзивную трубку в виде головы чертика, закрывающуюся сверху крышкой с рожками, с длинным, гнутым чубуком. Трубка являлась предметом зависти всех курильщиков части, и строго оберегалась от любых посторонних посягательств. Зампотех пыхнул ароматным дымом в окружающее пространство и погрузился в свои невеселые размышления.

Немного не дотянувший до двух метров, обладавший гладиаторским телосложением, выдающихся размеров кулаками, "коричневым поясом" по "Киокусинкай-каратэ", в военно-морском синем кителе с "воротником - стойкой" и нашивками плавсостава, в широких штанах и маленькой фуражке по последней "подводной" моде - зампотех был похож на скульптуру бывалого морского волка, неоднократно бравший на абордаж торговые суда в пиратских набегах. Картину, которой можно было залюбоваться, завершала вышеупомянутая трубка, которая просто лежала у него на груди.

Постепенно до него начал доходить весть трагизм ситуации. Зампотех не напрасно был зампотехом, он был очень решительным, добросовестным и исполнительным, всякие грубые и замасленные железяки, касающиеся автомобильной и связной техники, он очень любил, лелеял и всячески стремился к тому, чтобы эта техника всегда была красива и исправна. Тем более, что звание лучшего батальона так же много к чему обязывало. Однако с нежными и маленькими железяками компьютерной и копировально - множительной техники зампотех общался сугубо "на Вы и шепотом..." - проще говоря - был в ней, что называется "дуб дубом"...


*****



Перекурив "это дело", доведя распоряжения до остальных офицеров и мичманов, зампотех вздохнул и стал "рожать" требуемый документ, тем более, что "Управа" требовала и как-то "продинамить" данный вопрос до возвращения из отпуска спеца по набору текста, возможности не представлялось. Арендовать на какое-то время похожего специалиста в другом батальоне - так же не получилось - такие люди без дела никогда не оставались и всегда были чем-то озадачены. "Заслал бойца" в первый батальон за образцом документа и решил позвонить домой, обрадовать семейство. Жена, сидевшая дома с только что родившейся дочкой, услышав, что сегодня "кормилец и поилец" домой придет поздно, или вообще не придет и останется ночевать в части, довольной явно не осталась и высказала по этому поводу свое веское "фи".

Включив компьютер, он выдохнул - "Ух, бляяя..." и тоскливо посмотрел на лежащую перед ним клавиатуру в поисках нужных букв. Буквы - сволочи, которые нужно - как назло все время где-то прятались, а ненужные - все время лезли в глаза и их иногда приходилось вызывать или прогонять с помощью хорошей порции ненормативной лексики. Дневальные, бдительно несшие службу, периодически слыша из комбатовского кабинета заклинание вроде - "Ну и где делось это ёбанное "Вэ?", понимающе кивали головами и обменивались многозначительными взглядами.

Придерживая ездящую по столу клавиатуру левой рукой и вытянув указательный палец на правой руке, зампотех прикусив губу, настойчиво принялся набирать убористый текст документа.

Время, тем не менее, шло своим чередом, документ, под влиянием консультаций "знающих людей" из других батальонов приобретал надлежащий "товарный вид" и зампотех уже начал тихо радоваться тому, что наконец-то отчитается по ненавистным бумажкам в аккурат к приезду штатного комбата, которому успешно скинет обратно порядком поднадоевший служебный "геморрой".

Устав от необходимости вертеть головой между текстом образца и клавиатурой, зампотех вызвал дежурного и велел ему диктовать или помочь. Дежурный мичман, по сроку службы, уже начавший впадать в маразм и разбиравшийся в компьютерах еще меньше зампотеха, с радостью выбрал диктант. Вскипятили чайник, взбодрились кофе "три в одном" и продолжили. Оставалось совсем немного и все, можно будет потянуться всем, уже затекшим телом, до хруста и сказать - "Все, пиздец, хорош!" и немножко еще успеть покемарить перед предстоящим служебным днем.


*****



Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное