Читаем Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ) полностью

"Дневальный, трубочку старшине пожалуйста!" - сказал он тоном, не терпящим возражений. Дневальный коротко сказал - "Есть" и убежал звать старшину. "Дежурный, старший мичман ..." - прозвучало в трубке. "Алексей Владимирович, я собираю документы для суда чести мичманов, по всем вашим недавним проделкам!" - отчеканил замполит. "Николаич, ну нахрена!" - внезапно охрипшим и поникшим голосом сказал старшина. "Ну а что вы хотели, любезный" - спросил замполит, кожей чувствуя, что матрос будет ему доставлен "на блюдечке" и в кратчайший срок - "Вы что думаете, такие выходки будут оставаться безнаказанными? Я хоть и ВрИО, но таких номеров терпеть не стану!"

"Николаич, а что, нельзя обойтись как - нибудь без этого? Ну стремно как - то! Может можно это как-то решить, чтоб без...?" - стонал в трубку старшина. "Алексей Владимирович, захватите пожалуйста с собой товарища Капустина, насколько я знаю, он сейчас в парке и зайдите ко мне, я вас жду..." - сказал замполит и положил трубку.

"Теперь ты попрыгай, старый дурень..." - подумал ВрИО "Большого" - "интересно, сколько времени тебе для этого понадобится..." Время ожидания пошло... Зам полил цветы, стоявшие на подоконнике и почти завядшие от нехватки воды, потому что штатный зам их таким вниманием баловал нечасто. Прошло минут десять. В коридоре штаба послышались быстрые шаги. Шагали по - видимому двое. "О! Идут..." - промелькнула мысль.

"Разрешите, товарищ майор!" - все еще охрипшим голосом сказал старшина, который так же - еще не ложился после содержательной ночи. "Да, заходите, Алексей Владимирович, а ты, родимый подожди немножко..." - попросил он моряка.

"Николаич... ну зачем сразу - и суд чести? Ну выговор влепи что ли..." - снова заканючил старшина. "Спасибо Владимирович, что доставил мне моряка, а то из вашего батальона хер кого дозовешься..." - сказал замполит. "А что с судом?" - спросил старшина, все еще туго соображая, при чем тут суд чести и матрос из батальона. " Каким судом?" - спросил зам, - "Каким? Ну... судом чести..." - выдавил из себя старшина. "Если еще раз попалю с такими косяками, суда чести тебе точно будет не избежать! Понял, старый? Мне Капустин нужен был!"- подвел итог зам.

"Николаич, ну... епт..." - начал было старшина, у которого видимо уже начало вовсю "отлегать" от всех мест сразу. "Тебе что-то не нравится?" - ласково спросил замполит. "Не - не... нормально..." - ответил мичман, - "Ну давай тогда, занимайся, комбатик - то вижу, навтыкал вам там ебуков по самое не хочу... весь батальон в неадеквате..." - напутствовал его на обратную дорогу зам.

Старшина, выдохнув что - то вроде - "Ну бля... повезло!" исчез за дверью, предварительно втолкнув в кабинет прибывшего с ним матроса. Беседа же с моряком носила характер, совершенно не связанный с утренними событиями. Он нуждался в направлении "на путь истинный" совсем по другим причинам.


*****



Зампотех через неделю приобрел новый компьютер, к которому в дальнейшем приближался редко, плавно и с опаской...


Носки.




...вот говорят, что мир-бардак...




Нет птиц высокого полета...




Вот бомж и несколько собак -




Ну чем не псовая охота!




(Игорь Алексеев)



Военному человеку по закону положены некоторые виды довольствия - остальных двуногих жалуют, или им просто "дают", а военный человек - довольствуется: денежно, продовольственно, а так же он может получить и какие-нибудь вещи для личного пользования, из военного обихода, разумеется. Ну конечно, не от ведущих модельных домов, но вполне прилично и по магазинам бегать не нужно. Поэтому - получаем и в меру сил, довольствуемся.

В условиях Вооруженных Сил получение любого вида довольствия связано с разными попутными удовольствиями, что делает в общем-то рутинное и скучное мероприятие захватывающим и запоминающимся. Вот смотрите: если ты ничем не озадачен со стороны вышележащего командования, то должен пройти в вещевую службу и выписать накладную, потом - отловить зампотыла, чтобы он поставил свой шикарный вензель и разрешил выдачу. По пути от зампотыла к вещевой службе тебя может отловить кто-либо из начальников, не исключено, что самый непосредственный и поставить срочную задачу, которая должна быть выполнена вчера вечером, поэтому - бросаем все, вещевка потом, а сейчас - за дело! Ну хорошо, несмотря ни на что, удалось отмазаться от всех внезапных задач, по дороге ты никому не попался на глаза и благополучно дошел до вещевой службы. Но - абсолютно не факт, что ты вот прямо сейчас разживешься нужными шмотками.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное