Впереди Авангарда

– Я давно рядом сижу, – сказала Яга Маргарет Тэтчер и её стало видно. – Сказала – сделаю. Тут, Ванюша, в другом закавыка. Вы-то на земле живёте. Законы у вас свои. Отчитываться надо. Откуда деньги, за что вам такие миллиарды, чем вы их заработали. Я тут не помощница. В бухгалтерии – дура не хуже тебя.

– Вот к чему я и хотел свернуть, – сказал чёрт Калигула. – Тут вам надо с нами деловые партнёрские отношения ладить. С чертями, бесами, с Сатаной самим. Нам деньги нужны. Не для ада, нет. Пойми: каждый чёрт имеет свою копию на земле в виде жадного и завистливого человека. Так это поболе половины населения будет на всей планете-то. Как хранить денежки, чтобы их не видели контролёры, знают ваши бухгалтеры. Тоже копии чертей адовых. Не все, но самые умелые. А вот где их брать, деньжатки, да так хитро, чтобы за вами желающие дать вам миллион – другой сами бегали и в чемоданы впихивали?

– Во, блин! – Ваня расстроился.– Тут лажанулись мы всей бригадой. Хотели только у врагов коммунизма просить безотчётные. Они же сами предлагали. Мол, построй, Ваня, нам на радость. А мы потом показательно, празднично и с радостным базаром на весь мир его раскрошим в пыль практически.

– Так вот, среди буржуев наших ребят, чертей, конечно, не сосчитать. Это верно. – Калигула стал гулять по алтарю, оставляя копытами вмятины на паркете. – Но они, вишь ли какая штука, шибко уж жадные. Капитализм. В нём жадность – основа. Ещё денег, ещё больше прибыли – закон. Потому много давать они не станут. Даже Сатана не заставит. Не говоря о Бабе Яге.

А вот мы, черти, наплодили в СССР столько всяких контор, куда миллионы сплывают отовсюду. Даже от школьников.

– Ух ты! – взлетела под купол Баба Яга. – Запамятовала я, Ванёк. Казни меня. Отбери метлу и ступу. Да, надо с чертями договор заключать. Надо. В разрухе всего, что можно и невозможно – нет им равных. Есть у них схема вывода денег на свежий воздух, где они превращаются в невидимки. Миллионы, миллиарды, триллионы и секстиллионы, то есть миллиарды триллионов!

– Ну, а я о чём! – выдохнул чёрт. – Имей дело с нами. Вывели мы вам триллион – двадцать процентов наши. Пойдёт?

– А рога не скрутятся? – улыбнулся Иван. – Расшустримся – тогда ради Бо..тьфу ты, Плутона вашего. А начнем с десяти. Пойдёт?

Они ударили по рукам.

– Утром принесу схему всего расклада и адреса, контор, с которых просто непременно надо сдаивать лаве. Потому, что мы им столько накидали, что они, дуроломы, уже не туда их тратить начали. Мы и сами с них берём, сколько надо. Но твоя добавка не повредит. Ещё один ад выкопаем. А то грешников – хоть в рай отправляй. У них там полупустые кущи. А мы в одном котле по пять рыл жарим.

На том и расстались. Чёрт вдохнул поглубже и провалился сквозь пол без следа. Если не считать вонючей серы.

– Вань, сегодня с утра пойдут машины в колхоз. Со стройматериалами. Много машин, – зевнула Баба Маргарет Тэтчер. – И ещё уборщики территории. Грейдеры – дороги делать. Грузовики с саженцами. В сентябре сады начнём разбивать. Ты проследи. И бухгалтера озадачь, что всё добро надо оформить как безвозмездную помощь от английской Королевы колхозу, утонувшему в разливе Тобола. Да чудом выжившим в почти всемирном потопе несчастным старикам, детям и их горем пристукнутым родителям. Пусть потом проверит ОБХСС Лизу Вторую. Ха- ха! Ну всё, мне в США надо. В конгрессе заседание. Позвали совет дать. Полетела я.

Вышел Иван, с трудом пробившись в дверную щель, сел на ступеньку и насвистывать начал любимую мелодию фокстрота «А у негритянки всюду волосы кудрявы». Хорошо ему было. Дело всей жизни вроде бы складывалось. Чего ещё хотеть? Да нечего более.

Утром он проснулся под обязательные крики из мужского и женского отделений.

–Я летать хочу как лебедь белая! Дайте мне крылья! Дайте шею длинную. На своих коротких крылышках выше потолка подняться не могу! Где главврач?! Где забота о несчастных больных!? – верещала дама, спрятавшаяся в психушке от приехавших на полгода родственников мужа из города Киева.

– Четыре умножить на четыре – будет сорок четыре. Я один нашел верный ответ. Назначьте меня директором обувной фабрики или командиром зарайского авиаотряда, – это орал мужик, преподаватель математики двенадцатой школы, откуда ночью он в одиночку вынес все парты, спрятал их в камышах Тобола и уже почти продал парты заготовителям дров, но ОБХСС стал вызывать всех подряд на допросы и он втихаря убежал в диспансер-храм, получил там диагноз дебил с признаками второй стадии кретинизма. Теперь его не могли не то, что судить. Даже подойти к нему ближе двух метров не позволено было никому. Только главврачу.