Впереди — Днепр!

Это было первое комсомольское собрание, на которое попал он в условиях фронтовой жизни. Началось все обычно и буднично: объявили собрание открытым, избрали президиум, проголосовали за повестку дня с одним-единственным вопросом: «О задачах комсомольцев в предстоящих боях», но как только около стола президиума встал красивый с редкой сединой на висках майор, по мгновенно утихшему залу пронесся настороженный шепот: «Сам командир полка».

Окинув сидевших в коридоре внимательным и строгим взглядом, майор негромко, совсем по-домашнему заговорил:

— Редко, товарищи, в условиях фронта удается нам провести вот такое собрание, как сейчас. Здесь собрались все комсомольцы да и, — майор смолк, лукаво прищурил глаза и, весело озаряясь добродушной улыбкой, сказал:

— Здесь немало и тех, у кого сыновья, а может, и внуки комсомольцы.

Легким ветерком пронесся по залу одобрительный смешок и под вновь посуровевшим взглядом майора тут же погас. В строгой тишине было отчетливо слышно, как звонко стучит капель за окнами и беззаботно гомонят только что прилетевшие грачи.

Словно прислушиваясь к этим весенним звукам, майор помолчал, шагнул вперед и заговорил горячо и быстро, отчетливо произнося каждое слово и резко взмахивая рукой.

— Это замечательно, товарищи, что нам удалось так спокойно собраться вместе и откровенно поговорить. А поговорить нужно о многом. Скоро два года, как идет война. Многие из нас на себе испытали и горькое лето сорок первого года; и осенние, грозные бои в Подмосковье; и первое наступление по нашим родным просторам; и прокаленные, огненные недели и месяцы у Волги; и победоносное наступление прошлой зимой; и наконец шквал отчаянного наступления фашистов в районе Харькова и здесь вот под Белгородом. Кто прошел пусть не весь путь, хоть маленькую частичку его, тот знает, что такое война. Но среди нас… — вновь осмотрел майор суровым взглядом сидевших и, как показалось Алеше, остановился прямо на нем, — но среди нас, товарищи, немало и молодежи, только что взявшей оружие в руки, и тех, кто еще не испытал всей тяжести и сложности борьбы с опытным, хитрым и сильным врагом. И для тех, кто уже воевал, и для не познавших еще всей сложности войны впереди предстоят одни и те же ответственные, важные и опасные задачи. Мы разгромили фашистов под Москвой и на Волге, мы отбросили их на сотни километров на запад, надломили хребет фашистского зверя, но сам зверь еще силен, и борьба с ним потребует от нас сосредоточения всех наших сил, воли и напряжения.

Майор ладонью смахнул бусинки пота с лица, и Алеша только сейчас заметил, что у него самого повлажнел лоб, жар охватил все тело. Он распрямил онемевшую от напряжения ногу и, все так же не отводя глаз от майора, ловил его совсем тихие, отрывистые и быстрые слова.

— Сейчас, товарищи комсомольцы, перед всеми нами возникла новая, сложная и трудная задача. Фашисты сосредоточивают против нас большое количество новых мощных танков. Это не те танки, с которыми нам уже приходилось встречаться и которые мы так успешно били в любых условиях.

Майор повесил на самом светлом месте давно не беленной стены три больших плаката, и Алеша отчетливо рассмотрел почти такие же, как по рассказам сложились в его понятии, силуэты танков «тигр» и «пантера» и самоходного орудия «фердинанд». Это сходство так поразило Алешу, что он, склонясь вперед, затаил дыхание и долго не мог оторвать взгляда от широченных лап гусениц, неуклюже обрубленных углов брони и длинностволых с набалдашниками надульников пушек. Жадно ловя слова майора о проходимости, толщине брони и огневой мощи этих новых боевых машин, Алеша почти ощутимо слышал их грозный рев, видел мелькание гусениц и частые вспышки взрывов. Он не помнил, сколько просидел в этом странном, сковавшем все тело оцепенении, не чувствовал, что совсем онемела неудобно подвернутая нога, что вокруг сидели точно такие же притихшие, взволнованные и сосредоточенные солдаты, сержанты, офицеры.

— Это сильные и грозные машины, товарищи, — вздрогнул он от резкого, совсем не похожего на прежний голос майора, — но это не фантастические, непобедимые чудовища, как представляют их слабонервные люди. Помните, товарищ Хворостухин, как вы подбили танк вот здесь, под Белгородом? — пристально глядя в зал, спросил майор.

Совсем маленький, курносый и веснушчатый паренек с белесыми ресницами и длинными, нескладными руками неожиданно заговорил гулким, раскатистым басом, «окая», растягивая слова.