Впереди - полоса

— Я вот подумал, — сказал, вставая, один из летчиков, — в классе хорошо решать такие задачи. А как быть в полете? Мы только что убедились: нам каждая секунда дорога. Значит, решать уравнения некогда, а графиков на каждый случай нет.

— Если бы и были, так в них некогда копаться, — проворчал Баталин.

— Не ворчите, лейтенант, — Попов улыбнулся. — Очень рад, что вас это взволновало. Попытаемся решить проблему. Да, графиков в кабине нет, но на основе моделирования мы можем составить номограмму для определения параметров стрельбы и безопасности вывода машины из пикирования. Правда, для этого нам придется твердо запомнить угловые размеры всех мишеней на полигоне, а также расположение их относительно оси прицела. Но игра стоит свеч.

Он стал набрасывать новый график. Баталин смотрел на возникающую номограмму, на самого Попова, на его быструю руку и думал, что если та женщина с детской коляской не любит комэска, то она просто дура. Он все умеет, все знает и по–настоящему красив.

Комэск взглянул на часы и стал надевать их на руку.

— Изготовлением единой номограммы придется заняться в следующий раз, — сказал он. — Не уложились, но вами я доволен. А сейчас пора в тренажный зал.

* * *

В тренажном зале летчики всегда занимались с охотой, поскольку мощные кондиционеры создавали здесь прохладу.

Когда первая эскадрилья подошла к «ангару» — так летчики именовали комплекс, — из него начали выходить пилоты второй.

— Салют передовикам производства!

— Отпахались, середнячки? Как грунт, трудоемкий?

— Сейчас увидите!

Попов переходил от одного тренажа к другому, молча выслушивал вводные и ответы летчиков, некоторых поправлял, давал советы. Вместе с ним ходил врач Олег Толмачев, тоже присматривался и прислушивался. Это было внове.

«Сейчас Логинов даст взлет и сразу же посадку», — подумал Алексей, забираясь в кабину по приставной лесенке.

Экран перед кабиной засветился, на нем появилась уходящая вдаль бетонка взлетно–посадочной полосы. Высились горы, в стороне виднелась полосатая куполообразная будка стартовой команды, за ней, в отдалении, холмик с вогнутой сеткой радара.

Прозвучала команда взлететь, сделать круг и идти на посадку.

«Посадка так посадка. Спи, малышка, сладко–сладко, если ты не куропатка».

Он запросил орнитологическую обстановку. Орнитологическая обстановка было столь же важной, как и метеорологическая. Некоторые птицы перестали бояться человека. Встретишься с птичкой на взлете — считай, в тебя снаряд угодил.

Дано разрешение на взлет.

Бетонка на экране двинулась навстречу. Пошла, пошла… побежала… понеслась!

Сейчас главное — выдержать взлетный угол. Правда, не слышно рева двигателя, не давит на тебя бронеспинка, нет намека на вибрацию, но это чепуха. Полет на тренажере — дело серьезное. Комнаты, примыкающие к залу, напичканы приборами, которые отмечают и записывают все твои действия, малейшие отклонения рулей, каждую мелочь. И от того, как ты «взлетишь» и «приземлишься» в неподвижной кабине, зависит, взлетишь ли ты сегодня на истребителе.

Странное ощущение: скалистые вершины приближаются и в то же время как бы удаляются. Машина стремительно набирает высоту и вместе с тем как бы приседает. Но вот вершины ушли под плоскости, машина, нацеленная носом в бездонную синь, «зависла», вроде перестала двигаться. Однако в следующий миг она врезалась в полупрозрачное облако, белые клочья пронеслись мимо, тут же вернулось ощущение движения.

— Делай круг и заход на посадку, — послышался голос командира звена.

— Вас понял: круг и заход на посадку.

Боковым зрением он углядел, что подошел Попов, за ним шел полковой врач. Это встревожило Алексея: комэск наверняка готовит каверзу. Ничего удивительного: если принял зачет не спрашивая, то должен проверить, насколько «поумнел» его подопечный после самостоятельной теоретической подготовки.

— На глиссаде, — доложил Алексей. — Иду по знакам.

— Понятно, на глиссаде, — отозвался Попов. — Метеорологическая обстановка усложнилась: порывистый боковой ветер, четыре балла. Будьте внимательны!

Вот это и есть каверза! Надо же придумать: боковик! Откуда ему тут взяться! Но за это надо комэску спасибо сказать, мог бы наслать ураган или «афганец».

— Первый, высоко выравниваешь!

Погрешность он выровнял быстро, приземлился точно у знака. Но замечание все–таки схлопотал!

Попов отошел к соседнему тренажу, Алексей вылез из кабины и вопрошающе взглянул на командира звена.

— С чего раньше времени выравнивать начал? — добродушно спросил Логинов. — Боковика испугался?

— Не испугался, но все–таки он отвлекал.

— Не он отвлекал, а что–то другое. По лицу было видно: ты вроде как задумался.

Рядом с Логиновым стоял Толмачев. Он внимательно слушал разговор.

— Стихи не приходили на ум, лейтенант?

— Какие еще стихи? — настороженно спросил Баталин.

— Судя по вашему лицу, вы сейчас, думаете: и на кой дьявол эскулап привязался?

— Ничего такого не думаю, — хмуро отозвался Баталин. — Но ведь и вы тоже: стихи!