Впереди - полоса

— Я прослушал две записи ваших разговоров в воздухе. Вы рифмуете и напеваете, это плохо. Вполне может получиться срыв. Есть хорошие стереотипы мышления и поведения, есть вредные, есть нейтральные. Старайтесь вырабатывать у себя только полезные.

— Зачем же их вырабатывать, Олег Григорьевич? — удивился Алексей. — Я так понимаю: даже хороший стереотип — это штамп. Разве штампы могут быть полезными?

— Могут. В общем, я говорил с людьми, которые вас неплохо знают. Они заметили, что вы любите рифмовать по любому поводу. А рифмовать — это работа. Как вы ее совмещаете с другой — и очень сложной — работой в полете?

— Олег Григорьевич, я не люблю рифмовать, — искренне заявил Баталин. — Я совсем не напрягаюсь, все получается само собой. И ни разу меня это от дела не отвлекало.

— Н-ну, что ж… — Толмачев задумался. — Значит, это склад мышления. Склад, между прочим, интересный…

* * *

Баталину опять была приготовлена спарка. После вынужденного перерыва в полетах этого не миновать.

Во вторую кабину сел летчик–инструктор, заместитель командира эскадрильи, капитан, недавно вернувшийся из отпуска. С ним Баталин еще не летал.

Полетами руководил Попов.

Алексей постарался точнее выдержать угол при взлете, появилось то же ощущение, как и на тренаже: будто горы стремительно приближаются и одновременно отодвигаются. Однако ни проседания, ни «зависания» машины после прохождения над вершинами не было.

Выполнив несложное задание: короткий маршрут по прямой и дважды перемена курса, Алексей заволновался перед заходом на посадку.

— Знаки хорошо видите? — услышал он голос капитана.

— Вижу хорошо.

— Тогда не запаздывайте.

Свой полусовет–полузамечание инструктор произнес ровно, без выражения в голосе: выучка. Он понял состояние Баталина и не хотел, чтобы летчик волновался еще больше.

«Так, Алексей Дмитриевич! Посадка — это же ваш коронный номер. Делайте, как учили. Иначе опять спарка».

Выпустил шасси, закрылки — началось торможение.

Он внимательно поглядывал на указатель скорости. Пройдя над желтой металлической сеткой ближнего привода, опустил нос самолета и начал выравнивание.

Вот полоса. Вот посадочный. Чуть задира–а–ем нос…

Чиркнули о бетонку шасси. Проседание на амортизаторах. Легкое, потом все более крупное содрогание машины на стыках плит, ощутимое стремление тела налечь на приборную панель — хорошо действует тормоз.

Зарулив к заправочной колонке, он разомкнул привязные ремни и спустился по подставленной техником лесенке, снял гермошлем.

— Разрешите получить замечания, товарищ капитан.

— Вы их уже получили: внимательней при заходе по знакам.

До стартово–командного пункта было метров двести. Тарас и Валерий сидели на скамейке под деревьями. Алексей плюхнулся рядом с ними.

— Слышал? — спросил Мохов. — С утра полетов не будет. Маршал прилетает.

— Брось!

В отдалении метался «газик» командира полка.

У Сердюкова не выдержали нервы: помчался инспектировать.

— Лейтенант Баталин, пройдите на СКП, — послышалось из динамика.

— Видишь, Бат, заело у них без тебя.

— Я так и знал, — промолвил Алексей, поднимаясь. — Не поверите: трудно быть гениальным.

Помощник руководителя полетов встретил его словами:

— Вам запланировали вылет. А то завтра неизвестно, какой расклад получится. Начинайте готовиться. «Пятнашка» заправится, ее и поднимете.

Машина Тараса!

«Погоняем твою лошадку, Тарас, покажем, что такое класс!»

* * *

Задание — отработка парной слетанности на маршруте. Ему сказали, что он идет в паре с Логиновым.

Командир звена подписал полетный лист и велел идти осматривать машину.

Солнце уже клонилось к западу, когда они, взлетев, описали над аэродромом круг и пошли к югу. При подходе к границе Логинов приказал Алексею перейти из правого пеленга в левый. Алексей приподнял нос самолета, чтобы при случайном проседании истребителя не попасть в спутную струю командирской машины. Теперь машина Логинова была справа и чуть ниже.

Тягуче двигались назад скалистые громадины с глубокими бороздами, расходящимися от вершин, почти всегда заснеженных. С высоты казалось, будто вершины только слегка припорошены снегом, на самом деле он лежал многометровым слоем. В узких и глубоких разломах ущелий царила темнота, не поблескивали речки, лишь пороги и водопады выдавали себя пеной.

— Внимание, пятнадцатый! Справа «соседи»!

Алексей глянул вправо: на фоне грязновато–серой полосы параллельным курсом двигались две серебристые сигарки, за ними тянулись ниточки инверсионных следов. «Сигарки» стали укорачиваться и как бы вспухать: пошли на сближение. Экран радиолокационного прицела оставался чистым, засветок не было. Значит, «соседи» не имели на борту системы помех, чтобы забивать аппаратуру противника.

Ну, долго они еще будут сближаться?