Впереди разведка шла

Так и шли — то собираясь, то снова расходясь. В темноте приходилось полагаться больше на слух, чем на зрение.

И тут рядом что-то звякнуло, жидкие полоски света от фонариков скользнули по... бронированным корпусам танков. Послышались гортанные обрывки фраз.

Я рывком пригнул к земле голову Ситникова, выдохнул ему в ухо:

— Никак немцы окопались со своими коробками.

Предположение подтвердилось, когда в погасший костер кто-то плеснул «горючки», и вспышка высветила три или четыре «тигра».

Тут «языком» вряд ли можно было поживиться. Пришлось отползти назад, взять чуть левее. Невезение на этом не кончилось: только стали обходить гитлеровцев с танками, наткнулись на орудия. После узнали, что это были остатки разгромленного у хутора Шевченко 93-го противотанкового дивизиона.

Оставалось одно — забраться поглубже в тыл противника. По опыту знал — там враг более беспечен, бдительность его притуплена. Может, какого зверя и заарканим. Надо только держаться дороги.

Время шло, поворачивало к рассвету, а вокруг — ни живой души, ни машины, ни мотоциклиста... Алешин елозил на коленях, чертыхался.

— Зря, командир, мы эту волынку затеяли. Надо было тех танкистов пошерстить. Или артиллеристов по щекотать. Там видно было бы...

Затея, конечно, глупая: впятером на рожон переть нет никакого смысла. Что ж, подождем еще...

И вдруг вдалеке мелькнуло два пучка света. Мы настороженно прислушались. Машина?.. Сзади показался еще один огонек. Ветер неожиданно стих, до нашего слуха долетел треск.

— А ведь это мотоцикл? — вопросительно произнес Багаев.— Ей-богу, мотоцикл! — подтвердил он после паузы.

Мы пробежали вдоль лесополосы, залегли у обочины. Оружие — на боевом взводе. Ермолаев держал в одной руке моток прочной веревки, в другой — «кошку».

Я коротко приказал:

— Первым бросает «кошку» Ермолаев. При неудаче заваливаем водителя. Желательно первым выстрелом.

Треск мотоцикла все ближе и ближе. Определили — едут двое. Я почувствовал учащенное сердцебиение. За себя и за своих разведчиков не опасался. Одного боялся — такой шанс уже не подвернется. Малейшая промашка, и придется возвращаться с пустыми руками.

— Ну, Семен Петрович, действуй!

Ермолаев как-то из-за спины бросил «кошку». Все последующее произошло очень быстро. Мотоцикл повело вправо, луч фары лизнул верхушки лесопосадки. Мотор чихнул и заглох. Водитель катался по земле и дико визжал. Оказалось — острие «кошки» вонзилось ему в плечо.

Я скорее почувствовал, нежели увидел, как метнулись впереди две тени — Алешин и Багаев. Потом впереди послышалось тяжелое сопение... Разбираться в этих звуках было некогда. В два прыжка очутился на дороге. Там Алешин и Багаев уже вытащили из люльки стонущего офицера, который монотонно повторял:

— Унмёглих, унмёглих!..*

Может, может, господин гауптман! — процедил Ситников и, подталкивая стволом автомата пленного, приказал ему идти в лесопосадку.

* Не может быть!., (нем.)

Мотоциклист уже не шевелился. Его взяли за ноги и поволокли следом за офицером. Там привалили хворостом.

Убрали с дороги и мотоцикл. Следы замели. Все шито-крыто.

На вопросы Ситникова гауптман отвечал уклончиво, но проговорился, что в Николаеве русским приготовлен «сюрприз», о который они обломают зубы.

В штабе бригады гитлеровец стал поразговорчивей. Поняв бессмысленность запирательства, показал, что костяк обороны Николаева составляют 17 отдельных батальонов 999-го крепостного имперского полка, каждый из которых насчитывает до четырехсот человек. Некоторые из них размещены в рабочих районах города и на верфях и призваны подавлять активные действия подпольщиков. А они делали все, чтобы дезорганизовать тыл врага: уничтожали склады с военными запасами, подрывали железнодорожные пути, мосты, истребляли оккупантов.

С целью быстрейшего освобождения Николаева и захвата переправ через Южный Буг, а также плацдарма на его правом берегу в корпусе были созданы четыре передовых отряда. В один из них вошел 99-й отдельный мотоциклетный батальон капитана Субботина.

Особое значение и для нас, и для противника имела переправа в районе Варваровки. Это был единственный наплавной мост, по которому гитлеровцы могли драпануть в сторону Одессы. Не удивительно, что над переправой с рассвета и дотемна патрулировали самолеты, специальное подразделение осуществляло строжайший контроль на подходах к мосту.

Мы тщательно изучили по карте местность, оценивали каждую деталь на аэрофотоснимках. Район предстоящих действий расположился как бы на полуострове. С севера течет Ингул, извивается внизу, отсекая Николаев от равнины. С запада его охватывает излучина Буга, на юге — широкий разлив лимана. Перешеек на востоке, как горлышко бутылки. Условия для наступления невероятно трудные — бой придется вести в узкой полосе местности, которую гитлеровцы прочно прикрыли различными заграждениями.