Впотьмах

Эж спал беспокойно, постанывал, метался... Положив руку ему на лоб поняла, что молодого человека лихорадит. Все правильно, при таком-то ожоге следовало ожидать подобного. Накрыла больного его же рубахой – все равно одеяла в этой комнате не имелось. Поколебавшись немного, снова налила в кружку воды, и плеснула туда аптекарского снадобья из бутылки – может, это зелье все же несколько облегчит боль от сильного ожога и сон будет более спокойным. Заодно то и дело смачивала повязку на руке Эжа, поила его водой из кружки, а еще положила на лоб мужчины влажную ткань – увы, но это все, что я могла сделать в данный момент.

Не знаю, сколько прошло времени, но по моим прикидкам уже должна быть глубокая ночь. Пожалуй, мне тоже пора спать, только вот топчан не очень широкий, и нам вдвоем там будет тесновато. К тому же я могу случайно задеть его рану, и не хочется даже думать, какую боль это может причинить Эжу. К тому же я несколько старомодна, и пристраиваться на ночь под бок к молодому человеку, которого я знаю всего несколько часов – подобное мне не по душе. Ладно, можно поступить проще – легла на пол возле топчана, свернула свою куртку и сунула ее себе под голову. Конечно, неудобно, но одну ночь можно перетерпеть. К тому же на полу я буду время от времени просыпаться, и потому могу следить за тем, как чувствует себя Эж.

Я уже почти заснула, когда внезапно услышала неприятный скрип снаружи – словно некто царапал по стеклу чем-то острым. Сердце испугано забилось, но чуть позже я успокоилась – ничего, окно закрыто надежно, в комнату никто не проберется. Царапанье продолжалось минут пять, и все это время я думала о том, что, оказывается, даже в больших городах по ночам нет полного покоя – не просто же так и здесь на ночь крепко-накрепко закрывают окна и двери... Когда же неприятные звуки смолкли, я еще долго лежала, вслушиваясь в тишину, и лишь потом забылась тревожным сном.

Утром мы проснулись оттого, что в нашу дверь забарабанили.

– Что такое?.. – спросила я, протирая глаза ото сна, и пытаясь сообразить, где нахожусь.

– Хозяйка просила передать, чтоб вы не задерживались... – раздался голос служанки. – Сказала, что оставила вас только до утра, а оно уже наступило.

– Понятно... – отозвалась я. – Передай, что мы и сами медлить не будем.

Служанка ушла, а я раскрыла ставень на окне. Так: солнце уже встало, за окном слышен шум города, значит, и нам здесь задерживаться не стоит.

– Если не ошибаюсь, нас просят на выход... – усмехнулся Эж, осторожно потягиваясь на топчане. – А я еще я понял, что твое появление – это не ночной кошмар, и отныне мне поневоле придется иметь дело с тобой.

– Твоя деликатность произвела на меня должное впечатление... – отмахнулась я. За время работы в больнице мне поневоле пришлось усвоить, что больные иногда позволяют себе грубость, а травма у Эжа достаточно серьезная, так что спишем его нелюбезное обращение на нездоровье.

– Ты что, на полу спала?.. – мужчина только что увидел смятую куртку на полу, которую я использовала вместо подушки.

– А чем плохо?.. – пожала я плечами. – Второй кровати здесь все одно нет.

– Нам бы вполне хватило места и на этом топчане.

– Мне так удобней.

– Поверю на слово... – хмыкнул Эж. – Кстати, должен извиниться: кажется, я вчера вел себя несколько бестактно, в чем сегодня искренне раскаиваюсь.

– Считай, что твои извинения приняты... – говоря откровенно, у меня имеются сильные сомнения насчет чистосердечного сожаления Эжа, но худой мир все же лучше доброй ссоры.

– А еще хозяев этой гостиницы тоже не назовешь очень радушными людьми... – продолжал Эж. – Надо же, а я надеялся пользоваться здешним гостеприимством еще пару часов, тем более что впервые за последнее время спал более или менее спокойно. Думал, мы с тобой душевно пообщаемся, поговорим о жизни, ты мне расскажешь земные новости – я здесь, как ты понимаешь, уже не первый месяц, можно сказать, отстал от жизни. Увы, но поговорить на посторонние темы пока что не получится. Похоже, я не произвел на здешнюю хозяйку должного впечатления, раз нам указывают на дверь.

– По-моему, она от нас обоих не в восторге... – я подошла к мужчине, потрогала его лоб. Температура еще держится, но вот жара, по-счастью, уже нет. – Как чувствуешь себя?

– Нормально. Главное – не хуже, чем вчера. А ты, как я погляжу, изображаешь из себя сестру милосердия?

– Я, вообще-то, имею профессию медсестры, так что изображать тут нечего. Вот еще что: перед уходом нужно тебе сделать перевязку. Очень рассчитываю на то, что аптекарь сказал правду, и мазь поможет.

– Не стоит мороки... – Эж с неприязнью покосился на глиняный сосуд с темной мазью. Ну, в этом нет ничего удивительного – я уже давно заметила, что нередко даже сильные мужчины с опаской относятся к лекарствам и медицинским процедурам.

– Стоит или нет – это позволь решать мне... – оборвала я Эжа. – Хоть в этом мне не возражай, ладно?