Впусти меня

Полузажившие ткани затрещали и поползли по швам со звуком, с которым чистят рыбу. Только несколько лоскутов розовой плоти все не поддавались, растягиваясь по мере того, как дыра в нижней части лица становилась шире и шире.

– А-а-а-а-а-а!

Вопль пронесся по пустым коридорам, и сердце Бенке заколотилось со страшной силой.

Лежи смирно! Заткнись!

Если бы у него в руках в эту секунду оказался молоток, он бы не удержался от искушения впечатать его в эту отвратительную дрожащую массу с выпученным глазом, – оставшиеся лоскуты рта наконец лопнули, как натянутая резинка, и Бенке различил белые зубы, зияющие посреди красно-коричневого месива, некогда бывшего лицом.

Бенке обошел каталку с другой стороны и покатил ее по коридорам к лифту. Он почти бежал, до смерти боясь, что его груз свалится на пол.

Бесконечные коридоры расстилались перед ним, как в кошмаре. Да это и был настоящий кошмар. Все мысли о «хорошей истории» как ветром сдуло. Он мечтал об одном – оказаться среди людей, живых людей, избавиться от этого распластавшегося на каталке орущего монстра.

Он добежал до лифта и нажал на кнопку вызова, рисуя в голове путь до реанимации. Пять минут – и он там.

Уже на первом этаже найдется кто-нибудь, кто сможет ему помочь. Две минуты – и он вернется в реальность.

Ну давай же, чертов лифт!

Маньяк помахал здоровой рукой.

Бенке посмотрел на нее, закрыл глаза, снова открыл. Маньяк пытался что-то сказать. Подзывал Бенке поближе. Значит, он был в сознании.

Бенке встал рядом с каталкой, наклонился:

– Ну? Что?

И вдруг рука маньяка обхватила его за шею, пригибая голову вниз. Бенке потерял равновесие и упал на лежащее тело. Маньяк держал его железной хваткой, притягивая голову все ближе и ближе к… дыре.

Он попытался ухватиться за стальной поручень изголовья, вырываясь, но противник вывернул его шею так, что Бенке прижался лицом к промокшему насквозь компрессу на горле маньяка.

– Пусти ты, гадина…

В ухо ему вонзился палец, и он услышал, как затрещала барабанная перепонка, когда палец вошел глубже, проникая все дальше и дальше. Он заболтал ногами и, ударившись щиколоткой о стальную основу каталки, наконец закричал.

Тут в щеку ему вонзились зубы, а палец вошел так глубоко в ухо, что в глазах потемнело, и… он сдался.

Последнее, что он увидел, – это как мокрый компресс перед его глазами изменил цвет, слегка порозовев, пока маньяк пожирал его лицо.

Последнее, что он услышал, – это…

Дзинь!..

Двери лифта распахнулись.

* * *

Они лежали рядом на диване, потные, задыхающиеся. Все тело Оскара ныло, он совсем обессилел. Он зевнул так, что челюсти хрустнули. Эли тоже зевнула. Оскар повернулся к ней:

– Прекрати!

– Ты о чем?

– Ты же на самом деле не хочешь спать?

– Нет.

Оскар с трудом удерживал веки открытыми и говорил, почти не шевеля губами. Лицо Эли становилось расплывчатым, каким-то нереальным.

– А как ты… добываешь кровь?

Эли посмотрела на него. Молча, не отрываясь. Затем что-то для себя решила, и Оскар увидел, как щеки и губы ее заходили, будто она что-то пережевывала. Потом она обнажила зубы.

И он увидел клыки.

Она закрыла рот.

Оскар отвернулся и уставился в потолок, где с давно не использовавшейся лампы свисал кусок пыльной паутины. У него не осталось сил удивляться. Ну ладно. Значит, она вампир. Он же и раньше это знал.

– И много вас?

– Кого это «нас»?

– Ну, сама знаешь.

– Нет, не знаю.

Оскар пошарил глазами по потолку, разыскивая еще паутину. Нашел две. Ему показалось, что по одной из них ползет паук. Он моргнул. Потом еще раз. Глаза словно запорошило песком. Никакого паука.

– И как мне тебя теперь называть? Твое настоящее имя?

– Эли.

– Тебя правда так зовут?

– Почти.

– Так как же?

Пауза. Эли чуть отодвинулась от него, ближе к подлокотнику, перевернулась на бок.

– Элиас.

– Но это же… мужское имя.

– Да.

Оскар зажмурился. У него больше не было сил. Веки словно приклеились к глазным яблокам. Черная дыра начала расти, поглощая его. В глубине сознания еще теплилась мысль, что нужно что-то сказать, что-то сделать. Но он уже не мог.

Черная дыра взорвалась в ультрарапиде, медленно засасывая его, и он полетел вверх тормашками прямо в космос, погружаясь в сон.

Он почувствовал, как где-то далеко кто-то кого-то погладил по щеке. Не смог сформулировать мысль, что, раз он это чувствует, значит это его щека. Но где-то на далекой планете кто-то кого-то погладил по щеке.

И это было приятно.

А дальше были только звезды.

Часть четвертая Тролль и его друзья

Вот тролль с друзьями на пути,

Он не позволит вам пройти.

Бамсе в заколдованном лесу[34]

Воскресенье, 8 ноября

Мост Транебергсбрун. Когда он открылся в 1934 году, то был ни больше ни меньше гордостью нации. Самый большой бетонный одноарочный мост в мире! Единая мощная дуга, соединявшая Кунгсхольмен и Вестерурт, который в то время представлял собой сборище мелких деревушек в Бромме и Эппельвикене и район Энгбю с его однотипными коттеджами.