ВПЗР: Великие писатели Земли Русской

– Ну и слава богу. Но рынки должны быть независимыми, вот в чем все дело. Если какой-то замечательный музыкант исполняет Моцарта в каком-то престижном зале – то аудитория всегда на него придет. Придет и еще будет показывать, как она одета и какие у нее драгоценности. Как ни повышай цены, это будет работать. А вот не надо мерить все советскими масштабами – тираж, там, 100 000. А кто читал эти 100 000? Это все превращалось в макулатуру в ту же секунду. Тиражи были дефективные. А теперь полки библиотек, к сожалению, не пополняются – дорого. Рынки очень разные. Вот на Западе книга выходит сперва в hard cover, стоит дорого. Потом, если она хорошо пошла, то выпускается в paper back. Она в pocket book переходит. Книга может быть дорогой; сначала надо издать красиво книгу, а потом уже как судьба укажет. У нас в секторе pocket book есть серия «Азбука-Классика», очень хорошая. Но у нас и распространение упало вместе с системой. Дорого! Дорого стало перевозить книгу. Продавать книгу. Но «Классика» держит хорошую полку, и приятно видеть себя на ней.

– Ну да, вас же там издавали.

– Да, книги четыре. Меня там издали одного из первых. Компактно, удобно и культурно сделано.

– Но там шрифт мелковат. Тяжело читать.

– Ну чтоб подешевле.

– Я вот стал с теплотой вспоминать про культурную политику коммунистов. Помните, в эфире была только классическая музыка? Показывали хорошие фильмы… Если детектив – так Шерлок Холмс. Ни порнухи, ни желтизны, желтей Куприна («Яма», книга про проституток) никого не знали. И пролетарии с колхозным крестьянством читали детективы, но считали их низким жанром, жили как-то в Божьем страхе. А теперь им дали понять, что Моцарт-Шмоцарт – это ерунда, а вот попса – это круто! Употребляйте дрянь!

– Слава богу, что у нас есть макулатурный рынок, пусть! У нас вполне квалифицированно стали писать детективы. Я и сам читал в какой-то момент Маринину, хотел понять, что и как она делает. Эти книги – вместо телевизора! Ничего в этом нет скверного. Потому что до классики надо дорасти. И кстати, не надо преувеличивать, не надо говорить, что якобы читали Толстого, Пушкина и Достоевского. Никто их не читал! Ими больше отравлялись в школе, неправильным прочтением, неправильными объяснениями и навязыванием. Из них сделали чугунные памятники, составили политбюро русской литературы, и никто не мог отличить Чернышевского от Добролюбова, говорили – Доброедов и Толстоевский. Или как в анекдоте: «Это памятник тому парню который “Муму” написал? – Нет. – Вот так всегда – одни “Муму” пишут, а другим памятник». Идти навстречу рынку и формировать рынок – это совершенно разные вещи. Меня гораздо больше привлекает и удивляет то, что находятся люди, которые хотят выпускать хорошие книги. И выпускают их! Значит, есть ниша, в которой это может быть даже рентабельным.

Свободы

– Вы выбрали свободную профессию, не желая ходить на службу. И что можно теперь по прошествии многих лет сказать – жили ли вы свободно, делали ли что хотели?

– В смысле свободы слова – мне ничего не дала гласность. Кроме возможности публиковаться.

– А что, собственно, еще нужно?

– Ну, она мне не дала свободы в письме. Эту свободу я себе сам объявил. Давно. Я ее имел на протяжении всей жизни.

– Значит, вы всю жизнь писали, что хотели, но делали – что хотели или нет?

– А что именно – делать? Морды, что ли, бить?

– Не знаю. Я спрашиваю у вас! Были вы свободны в поступках?

– Я думаю, что был. Но в меру – раз я жив до сих пор. Был свободен, но все равно я соблюдал нормы общественной игры… Для меня был важнее мой текст. В нем я проявлял свою свободу. И сфера общения – ты сам выбирал себе друзей. И возлюбленных. Это тоже свобода. И еще – свобода перемещения. Я только что писал комментарии к своему собранию сочинений, сейчас издается – и там первые четыре тома – «Империя в четырех измерениях». Как единое целое. И вот третье измерение – это «Путешествие из России», то есть в пределах бывшего СССР. И вот, значит, пишу я сейчас комментарии… О несвободе в СССР сказано много. Но очень мало сказано о свободах, которые там были! Ты был расконвоированный внутри зоны – если не был колхозником или заключенным. Та свобода перемещений кончилась!

– Тогда было дешево путешествовать по стране.

– Дешево. Моя страсть к путешествиям удовлетворялась таким способом! Я скучал, потому что не мог увидеть Западный мир, но я удовлетворялся тем уровнем, который был доступен. Или говорят – секса тогда не было; удивительно свободная в этом смысле была страна! Все друг другу давали.

– Бесплатно.

– Да! Без нагрузок.

– Всё давали даром, и 1/6 часть мира была наша, – поди плохо?