Врач

Ботинки его были в каплях жидкости. Ширинку он забыл застегнуть. Кто-то ему намекнул, и он, хохоча и абсолютно не стыдясь, пронзил тишину резью резко закрывающейся калитки брюк, сам от этого чуть подпрыгнул на месте. Подходя к единственному пустующему стулу, он начал говорить, продолжая смеяться:

– Ну, братцы, хотел в туалет сходить, а в итоге в целое приключение попал, вы как тут с такой «дырой» выживаете?

– А мы туда и не ходим, никто не ходит, – сказала заносчиво и гордо женщина-окулист.

– Понимаю, запах не «Шанель». Пока бегал к охраннику за ведром, потом настраивался, столько времени прошло, прошу меня извинить, временные трудности. У всех бывает. Отравился, наверно, ананасами консервированными, с Нового года еще остались.

Он источал уверенность и свежесть, работники больницы были полны грусти и недовольства, будто класс привели к директору на допрос, но никто не знает причины. Валерий Олегович замолчал, окинул всех взглядом, продолжая ворочаться на стуле, в это время заговорили все. «Задавайте», – сказал он, сцепив руки в районе груди.

Он делал вид, что внимательно всех слушает. Вопросы были стандартными: когда, что, куда, зачем. Он кивал головой, тыкая в телефон, будто записывал слова. Стоящая рядом со Святославом Никифоровичем медсестра окулиста сверху увидела, что он играет в какую-то игру, складывает цвета, поэтому, испугавшись сделать замечание прямо главе администрации, она прошептала об этом на ухо главврачу. Он не выдержал, прервал всех, хлопнул по столу и спросил так громко и так, буквально, в лоб, что у Валерия Олеговича не осталось иного выбора, как начать играть по правилам.

– Я думаю, Валерий Олегович, вопросы повторять вам не нужно? – сказал главврач, оглядывая всех, они же одобрительно кивали, в том числе наш герой.

– А что, педиатр-то ваш пришел уже? А я что-то и не заметил, простите. А где его помощница?

– Она взяла больничный, – сказал спокойный Филипп.

– А ну да, понимаю-понимаю. Приболела, бывает. Не мое дело, – убирая телефон во внутренний карман своего пиджака, он продолжил: – Ну что, долго я томить не буду, вы и так все понимаете и, наверное, давно уже понимали, что к этому все и идет. Отвечу одним предложением на все ваши вопросы. С 1 марта больница прекращает свою работу. Решение не мое, я такие вопросы не решаю, только слежу за исполнением.

– Да вы вообще ничего не решаете, по-моему, – сказала женщина-окулист, поправляя большие очки.

– Ну вам-то, конечно, виднее, – пытаясь задеть ее, подтрунивал Валерий Олегович. – Вы просто не представляете, сколько я бился с этими в центре. Доказывал с соплями у рта, что нужна больница, нужна и точка (в этот момент бьет по столу кулаком, явно переигрывая). Вы думаете, меня они слушали? Нет! Содержать вас невыгодно. Бюджет урезается с каждым годом, в муниципалитеты вообще ничего не поступает толком, а к нам и тем более. Пока сверху вниз «пирог» идет, каждый по кусочку съедает, и ничего не остается, даже крошек. Люди в райцентре на тротуар всем миром деньги собирают, чтобы детишкам в новую школу идти было комфортно. А на больницу таких денег не собрать. У нас тут трудоспособных и платежеспособных жителей-то осталось с гулькин нос – одни пенсионеры немощные. Вопрос уже решенный, я всего лишь вас, повторяю, оповещаю. Решили они еще до Нового года, конечно. Но пока до меня дошло распоряжение, сами знаете. Бюрократия, процедура, все такое.

Валерий Олегович опять взял в руки телефон, пока все переглядывались, так как ему пришло звуковое уведомление. Некоторое время шла оживленная дискуссия, а через несколько секунд вступил главврач, переводя взгляд с одного сотрудника на другого, как бы отвечая за всех сразу:

– А здание куда? А персонал? Все квалифицированные люди. Что будет с людьми, я вас спрашиваю? Хватит тыкать в телефон! Это ж на улицу с десяток человек вместе с охраной полетят. Вы хоть понимаете, что так нельзя делать, но не так хотя бы быстро! Дали бы доработать квартал. У нас часть сотрудников еще на пенсию не вышла, что помоложе, им что делать? А пенсионерам куда? Их же не возьмут никуда больше. Да и у всех тут дома и хозяйства, это же не оставишь все, а продать сейчас не удастся эти домики никому. Кому сейчас нужен дом в деревне, кроме нас?

– Ну, давайте по порядку. Но я еще раз повторяю, что вы на меня срываетесь, товарищ Святослав Никифорович? Решение принято на высоком уровне. Я только привожу это дело в исполнение. Листовки вот напечатал, завтра секретарша всем раздаст, пройдет с детьми своими по домам. Кому надо, успеют до марта, зайдут к вам на прием.

– А что после им всем делать? – вдруг включился в разговор Филипп