Врач «скорой»

По работе особенно доставали «телефонные террористы». Так я про себя называл разных бабулек, обычно вдов генералов, академиков, высших чиновников, которые буквально затерроризировали нас бессмысленными вызовами – «голова болит», «ноги не идут»… Отличалась одна дамочка по имени Елена Константиновна. Таскаться к ней приходилось на дачку в Любаново. Это так к слову – Нарофоминский район. То есть черт-те где. Вызывали нас в основном на давление, которое к приезду почему-то оказывалось космическим – 120 на 80. Понятно, что дергали бригаду «поговорить». Одинокие женщины просто скучали, хотели внимания. Мексиканских сериалов ведь еще не показывали. И отказать им по правилам мы не могли – хочешь, не хочешь, а анамнез по сотому разу собери, пустырника или валерьянки накапай. В особо тяжелых случаях делали укол физраствора, маскируя его под самое последнее «кремлевское» лекарство. Которое, естественно, дают самому Брежневу. Только благодаря ему жив генсек, да и весь ареопаг Политбюро.

Но карма есть. Двадцать девятого декабря в ординаторскую вбежала испуганная диспетчер. Пухленькая Машенька из Ростова. Она уже строила мне глазки в столовой, но я делал вид, что не вижу. Мне так-то Дыбы достаточно – чуть ли не свистит вслед.

– Скорее, там… – Машенька начала хватать воздух ртом.

Это было что-то новое. Обычно диспетчеры нас не баловали визитами – по радио дернут и все.

– Авис Акопович, миленький, звонила Елена Константиновна – я узнала ее голос. Она не говорит, только мычит!

– Это может быть инсульт, – Геворкян стремительно встал, начал надевать пальто поверх халата. – Давайте быстрее.

Гнали как могли, со всей цветомузыкой. На всякий случай продублировали вызов нарофоминской «скорой», им там ближе, а инсульт может потребовать срочной реанимации. Но приехали тем не менее быстрее коллег.

Калитка была открыта, дверь в дом тоже. В спальню к Елене Константиновне мы ввалились всей толпой, таща кислород и зачем-то в довесок проклятый ДИ-03. Женщина лежала в кровати с разинутым ртом. Старательно пучила глаза, по щеке текла слюна. И что-то неразборчиво мычала.

Геворкян сбросил пальто, кинулся к пациентке. Пощупал, заглянул в рот. И облегченно засмеялся. Мы с Валентином столкнулись головами над кроватью, посмотрели туда же. Там из рыхловатой миндалины торчала рыбья кость.

– Перчатки, полотенце, – распорядился доктор, поглаживая женщину по руке. – Сейчас все решим, не волнуйтесь.

– Тут домкрат нужен, – вполголоса пошутил Валентин, выдал врачу требуемое.

Полотенце надо вовсе не для того, чтобы руки вытереть. У пациентки нижняя челюсть вывихнута. Видать, хотела косточку достать, рот открыла пошире – и вот мы здесь. На место ставится всё довольно просто: надо аккуратно, но сильно взять и отвести челюсть с обеих сторон вниз и слегка кзади. Но в этот момент зубы смыкаются со страшной силой, и если пальцы не защитить, то есть риск даже потерять парочку.

Три минуты – и готово. Рот закрывается, рыбья косточка в помойном ведре, все рады. Вдове выдана ударная доза валерьянки в виде бонуса за страдания. Естественно, пришлось еще задержаться и выслушать всю историю. Она оказалась незамысловата.

Решила Елена Константиновна на ночь заточить вяленой рыбки. Почистила невнимательно, засунула в рот кусок, и косточка застряла где-то в глубине. Попытки решить проблему путем глотания хлебной корочки ни к чему хорошему не привели. Тогда дама встала у зеркала и начала манипулировать во рту пинцетом. До удачного завершения операции оставались сущие пустяки, считанные миллиметры. Вот тут анатомия и подвела бедную женщину: слишком широко открытый рот привел к печальным последствиям. Хорошо, что Машенька из диспетчерской смогла понять из невнятного мычания, кто это – иначе пришлось бы идти, позориться к соседям. А они тут все непростые, имеют зуб друг на друга.

Повеселевшая вдова потребовала на дорожку укол «кремлевского лекарства». И получив оное, тут же попыталась сунуть чирик в карман халата Геворкяна, который Авис Акопович гневно отверг. Не дай бог, хотя бы слушок на получение мзды – неприятностей не оберешься. Взамен Елена Константиновна села писать письмо счастья в Минздрав. А что мелочиться? Страна должна знать героев, спасших заслуженного человека.

Кстати, контингент может подавать ходатайства на премирование сотрудников. Я так недавно двадцатку получил – маршальская вдова достойно оценила заботу о буйном сыночке, и не только испортила жизнь «Гойко Митичу», но и улучшила нам.

* * *