Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора

18 сентября 1894 г. царская семья выехала в Крым. Чуть позже в Петербурге была из первых рук получена информация о состоянии царя. Богданович писала 22 сентября: «Царь ежедневно, видимо, угасает и развязка неминуема… Был камердинер государя Михаил Иванович Гемпель. Про царя сказал, что у него опухли ноги, отдышка, кашель, когда немножко пройдется – сейчас устанет. Лечиться он не любит, доктору Захарьину верит. Лейден с Захарьиным разошлись во мнениях на счет болезни царя. Царь ни на что не жалуется, но, видимо, тает: такой был полный, здоровый, а теперь совсем худенький».[1611]

Из медицинских мероприятий этого периода: «Ежедневно производился анализ мочи и прочих выделений, но Государь относился к этому пренебрежительно, и мне говорил Г. И. Гирш, что Государь бросал в ночную вазу окурки папирос, что, конечно, нисколько не мешало производить анализы, а только несколько усложняло дело. Когда анализы показали неправильное действие почек, Гирш принял все необходимые меры; были приглашены врачи-специалисты, и выписан из Берлина проф. Лейден; он нашел, что главная причина недомогания Государя – отсутствие движения и чистого воздуха, что сидячая жизнь привела к образованию засорений в организме; Лейден говорил, что, как и всех людей, Государя можно сравнить с печкой, в которую кладут топливо, но если не выгребать золу, то внутренность печки засоряется, а могучий организм Александра III нуждался в особенно тщательной чистке».[1612]

При переезде в Ливадию, куда прибыли в начале 20-х чисел сентября, императора сопровождал только ассистент Захарьина доктор медицины П. М. Попов. Поскольку процесс болезни развивался обвальными темпами, по настоянию императрицы Марии Федоровны вокруг Александра III вновь собрали авторитетных медиков. Как писал Лейден, «едва я возвратился в Берлин, как получаю через дружественно расположенного ко мне русского посла гр. Шувалова извещение, что Император Александр III желает моего присутствия в Ливадии». Лейден не делал особого секрета в том, что о состоянии здоровья русского императора он подробно информировал своего монарха, Вильгельма II, понимая, что состояние здоровья русского царя является важнейшим фактором политической стабильности Европы. Он писал, что «Император Вильгельм принял большое участие в болезни Царя и в отпускной аудиенции выразил желание получать непосредственно от меня донесения о состоянии его здоровья».[1613]

23 сентября из Гурзуфа К. П. Победоносцев направил свое первое письмо великому князю Сергею Александровичу, сообщая ему последние новости, которые он почерпнул от начальника охраны императора П. А. Черевина. Он сообщал несколько запоздавшее известие о том, что Лейден обнадежил императрицу и было решено отправиться на о. Корфу; что Беловеж – нездоровое место, но отъезд оттуда задержался на целую неделю в связи с болезнью (lumbago) императрицы. Победоносцев виделся с императрицей, и она подчеркивала, что царь «стал послушен в лечении».[1614] Идея о том, что царю необходимо климатическое лечение, просуществовала до конца сентября. По крайней мере, еще 29 сентября Победоносцев упоминал, что «отъезд на Корфу, по-видимому, решен. Бенкендорф уже отправлен туда, для приготовлений».[1615]

Влиятельный К. П. Победоносцев бывал регулярно в Ливадии, но даже его не допускали к государю. Не без его влияния был решен вопрос о регулярных бюллетенях. Сам Победоносцев писал (26 сентября): «Я убеждаю Воронцова сильно, что надо печатать известия о государе – Бог знает, что люди думают, и какие идут толки».[1616]

Почти одновременно с вызовом Лейдена, 27 сентября, министр Императорского двора сообщил проф. Вельяминову: «Государь желает, чтобы вы немедленно приехали в Ливадию». 1 октября туда приехал Н. А. Вельяминов, 2 октября Г. И. Гирш, Э. Лейден и о. Янышев, 3 октября прибыли профессора Грубе и Захарьин.

Император пытался бодриться. Цесаревич отмечал 20 сентября (ровно за месяц до смерти): «Папа не спал, но аппетит у него был хороший»; 22 сентября: «Папа принял первую соленую ванну!»; 23 сентября: «…вышел погулять и около часа сидел на скамейке недалеко от дома»;[1617] 29 сентября: «У дорогого Папа вид как будто лучше, но самочувствие скверное – его мутит и опухоль на ногах мешает движению». Богданович 30 сентября записала: «Евреинов сказал, что царь не бледен, не желт, а у него земляной цвет лица. Говорят, что он ежеминутно засыпает, что без фуражки он страшен своей худобой – виски провалились, щеки осунулись, что одни уши торчат. Теперь здесь оставили царя на 10 дней без серьезного врача».[1618]