Врачи, пациенты, читатели. Патографические тексты русской культуры

В «Русских ночах» Одоевский ссылается на сравнительную анатомию Каруса – сочинение, совершившее, по его словам, перелом в его понятиях об организме, – выделяя поразившую его мысль, что настоящий элемент живой природы есть жидкость. Но если это так, рассуждает Одоевский, то неорганическая природа, содержащая этот элемент, есть сама произведение органической природы [Сакулин 1913: 485–486]. Вослед Антуану Лавуазье, открывшему, что дыхание есть результат сжигания кислорода, и Луиджи Гальвани, постулировавшему жизненесущую электрическую силу мертвых тел, тезис о единстве органического и неорганического мира перестанет казаться фантастическим, когда Ф. Веллер продемонстрирует в 1828 г. возможность синтезирования мочевины в лаборатории. Пройдет еще несколько лет, и открытие клетки Матиасом Шлейденом и Теодором Шванном в 1838–1839 гг. подтвердит правоту натурфилософских прозрений об изоморфизме живой и неживой природы [Jacina 1990: 164–167]. Философ, не желающий считаться с единством мира, подобен врачу, который интересуется лишь проявлениями, но не источником болезней [Одоевский В. Ф. 1913: 53–54]. Павлов полагал, между прочим, что в этом-то и состоит основа расхождений между «врачами-эмпириками» и «врачами-философами»: врачи-эмпирики, по Павлову, совершают ту ошибку, что, «рассматривая тело животное как машину своего рода, отдельно от природы, теряются в нем как в лабиринте; для них всякое явление в теле есть явление отдельное. <…> Для врачей-философов тело животное есть сокращенный физический мир, микрокосм, действующий по одним законам с миром общим, макрокосмом» [Павлов М. 1831: 10–11][289].

Магнетизм и черепословие

В объяснение связи между органической и неорганической природой, сознанием и телом, микрокосмом и макрокосмом Велланский и его последователи с готовностью обращаются к новейшим универсалистским теориям и особенно неравнодушны к учению о «животном магнетизме» Франца Антона Месмера (1734–1815). Учение о животном магнетизме, в том виде, как его изложил сам Месмер, не представляло законченной теории. В изданном в 1766 г. 48-страничном трактате о влиянии планет на человеческое тело (Dissertatio Physico-Medica de Planetarum Influxu), цитировавшем и лишь незначительно перефразировавшем работу английского врача Ричарда Мида (De Imperio Solis ас Lunae in Corpora Humana et Morbis Oriundis, 1704)[290], Месмер заявил о зависимости человеческого самочувствия от взаимопритяжения Земли и Луны. Подобно тому как временные циклы в притяжении Луны и Земли сказываются в приливах и отливах океана, человек, по мысли Месмера (а точнее – Мида), должен испытывать то же влияние на уровне физиологических и нервных процессов организма, испытывая «животную гравитацию» – «приливы» и «отливы» объединяющей мир субстанции. Наблюдение за этой субстанцией (аналогию которой Месмер первоначально видел в электричестве, привычно объяснявшемся в его время в терминах жидкостного процесса: см. этимологию самих слов фр. courrant, англ. currency, нем. Strom, рус. «ток» – во всех случаях от глагола «течь») позволяет контролировать состояние человеческого организма. Возможность такого контроля Месмер вверял тем (и в первую очередь – себе самому), кто в состоянии самопроизвольно «накапливать» и «перераспределять» количество «межпланетного» флюида. Спустя несколько лет Месмер найдет новую аналогию для его определения. В двадцати семи тезисах опубликованной в 1779 г. «Записки об открытии животного магнетизма» (Mеmoire sur la decouverte du magnetisme animal) притяжение, связывающее планеты и людей незримой силой, получило свое объяснение в терминах «магнетизма»: будучи частью природы, человек включен в процесс органической взаимосвязи с внешним миром посредством всепронизывающего и взаимопритягивающего (по аналогии с магнитным притяжением) «основного агента», производящего в человеке явления, сходные с явлениями природного магнетизма, – напряжение, отталкивание, уклонение. Нарушение процессов жизнедеятельности человека указывает на особенности силы воздействия «основного агента» на человека и требует корректировки ее перераспределения – восстановления разбалансированной «полярности», соответствующего «уклонения» и т. д. Способ необходимого лечения, практикуемого Месмером, заключался при этом в направленном воздействии на больной организм тактильного, визуального или даже просто мысленного источника «магнетизма»[291].

Рис. 9. Ф. А. Месмер. 1784 г.