Врачи: Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выж

Корвизар был одним из ранних представителей того периода, который можно назвать золотым веком французской медицины. С 1800 года начался переходный этап, который возглавили парижские врачи, делавшие принципиальный акцент на точности диагностики, основанной со времен Гиппократа, в первую очередь, на непосредственном всеобъемлющем наблюдении за больным. Это была эпоха младенчества той клинической медицины, которую мы знаем сегодня. Из Италии к северу свежие ветры несли на своих крыльях идеи Морганьи, стремительно разгоняя прежние причудливые теории о причинах возникновения заболеваний и вчерашние методы диагностики. Французы стали наследниками учения Морганьи, сосредоточив внимание на отдельных патологических процессах, следуя знаменитому падуанскому изречению, гласящему, что болезненные проявления и симптомы – это «крик страдающих органов».

Франция, как ни одна другая из всех европейских стран, была готова к освежающему бризу новых медицинских открытий. В конце концов, именно Франция была родиной великой революции. Результатом всех этих событий стали закрытие старых медицинских колледжей в 1789 году и широкое распространение во врачебной среде исследовательского духа, критерием которого оказались пристальное наблюдение и беспристрастная интерпретация данных. В этой атмосфере французские медики начала девятнадцатого века вдохновлялись примером Корвизара и некоторых других талантливых врачей, сосредоточивших свое внимание на поиске взаимосвязи между симптомами, проявлявшимися при жизни больного, и результатами аутопсии. Корвизар был не только одаренным целителем, но и опытным патологоанатомом. Он был основателем Французской медицинской школы, в которой каждый пациент проходил широкомасштабное трехступенчатое исследование: во-первых, определялись способы последовательного возникновения определенных групп симптомов, сопровождающих определенное заболевание, которое могло быть систематизировано в соответствии с общими принципами классификации болезней; затем выявлялись анатомические изменения, ответственные за проявившиеся симптомы; наконец, к описанию каждого заболевания добавлялся перечень результатов наблюдений, полученных врачом в процессе тщательного физического обследования. Таким образом, Корвизар оказал неоценимое содействие рождению современной клинической медицины.

Неудивительно, что в те дни иностранные гости, посещавшие французские больницы, писали домой своим коллегам о «чувственном» характере Парижской школы. С медицинской точки зрения, это слово подразумевало высокую оценку. Оно означало, что парижские врачи отказались от построения гипотетических теорий и вместо них использовали видимые, осязаемые, слышимые, вкусовые и даже определяемые по запаху характеристики, доступные их пяти чувствам. Гипотезы и догадки больше не считались предметом гордости в диагностическом арсенале, который, таким образом, стал скорее полезным набором инструментов, чем собранием трюков и уловок. Корвизар является олицетворением нового объективного подхода, смысл которого изложен в его широко известной книге «Очерк о болезнях и органических поражениях сердца и магистральных кровеносных сосудов», представляющей собой «работу, основанную исключительно на практических наблюдениях и опыте». На стене его лекционного зала было начертано предупреждение: «Никогда не делайте ничего важного, опираясь лишь на чистую гипотезу или поверхностное мнение».

Как и некоторые другие известные в медицинском мире личности, среди которых был и Везалий, Корвизар поддался очарованию и блеску придворной жизни; в 1804 году он стал врачом Наполеона, и его выход на пенсию совпал с окончательным поражением императора в 1815 году. Но прежде чем он позволил втянуть себя в мир подобострастия и грубой лести первому консулу, его неограниченное влияние на французскую медицину привлекло в его группу обучения выдающихся учеников. Ни один из них не прославил своих коллег-медиков и Францию так, как это сделал болезненный молодой британец, вошедший в историю науки благодаря изобретению стетоскопа, – Рене Теофиль Гиацинт Лаэннек.

Жизнь Рене Лаэннека (1781–1826) протекала сначала в лучшие и худшие периоды диккенсовской Англии, а затем в наполеоновские и постнаполеоновские времена. Это были весьма неспокойные годы для Франции – страны, проклятой и благословленной одновременно, что в полной мере можно отнести к жизни ее замечательного сына Лаэннека, туберкулезного гения, ставшего величайшим врачом начала девятнадцатого века.