Враг из прошлого

Лодочник: — Ты, Сеня, с горы съехал. И головку зашиб. Сам подумай: как я его мог подменить? Мне на том берегу светиться нельзя. Сухарь враз меня заметет.

Сеня Бернар: — А кто же тогда? Старуха? Полкаш?

Лодочник: — А может, пацанва эта? Ментовская.

Тут, надо сказать, мы немного похолодели. Я уже был готов отчалить. Хотя на моторке нас догнать — как нечего делать. И утопить еще проще.

Сеня Бернар: — Да им-то к чему?

Лодочник: — Словом, Сеня, как знаешь. Я в твои дела больше не вхожу. Я сегодня в ночь свое дело делаю и линяю. В далекие края. Сегодня удобно — Сухарь в отъезде.

Сеня Бернар: — В доме же дети!

Лодочник: — Мне это по фигу! Если не дураки — выскочат.

Сеня Бернар: — Ты имей в виду — у Матвеича хата на хитрой сигнализации.

Лодочник: — А мне что? Я внутрь не полезу, мое дело снаружи: чирк, и готово!

Сеня Бернар: — А если полкаш не вовремя вернется? Зря ты все-таки от его пистолета отказался.

Лодочник: — Я не идиот. Мне только за незаконное да еще краденое оружие прибавки к сроку не хватает! Домушник на дело никогда с оружием не идет. Мне беречься надо. А за мою деревяшку срок никак не светит. Мне она как пугач нужна, на всякий случай. Ладно, Сеня. Не в добрый час нас судьба свела — разбегаемся.

Я этот разговор слушал — как детектив читал. А Лешка — разве что не позевывал. Ему, оказывается, все давно стало ясно. И с пистолетом Матвеича, и с деревянным пугачом в тисках, и все остальное.

Теперь-то и я все понял. Кроме этих подсвечников. Что за история? Почему их оказалось два? И что за подмена? Кто и что подменил? Зачем?

Лешка толкнул меня в бок и прошептал:

— Мы ничего не знаем, понял? А я в уборную пошел. По-быстрому.

Что значит — по-быстрому? Он что, слабительного собачьего наглотался?

Разговор между тем затих, слушать было больше нечего. Пора удирать, пока не поздно. И Алешка, кстати, вернулся из-под скворечника.

— Так я и знал, Дим! Канистры там больше не стоят.

— А где они стоят? — тупо спросил я.

— Где надо! Чирк — и готово!

Классный ответ. Не придерешься.

На причал вышел взбудораженный Морковкин.

— Поплыли, — мрачно сказал он.

— Ой! Щас! Совсем забыл! — Алешка выхватил из лодки свой загадочный пакет. — Щас! — И не дожидаясь вопросов, скрылся в доме Лодочника.

— Что за фокусы? — недовольно и с подозрением спросил его Морковкин, когда Алешка вернулся и деловито уселся на своем месте — на носовой палубе.

— Гостинчик, — небрежно объяснил Алешка. — Окрошка в мисочке.

Сеня Бернар тупо поморгал, не понимая. Алешка ему помог.

— Он с нами рыбкой поделился, а мы с ним окрошкой. Непонятно?

— Понятно, — кивнул Сеня. Разве такой умный может пацану признаться, что ему что-то непонятно. — Поплыли.

— Сегодня же уеду, — пробурчал себе под нос Морковкин, когда мы пристали к своему берегу. — И ноги моей больше здесь не будет.

Вот и хорошо, подумали мы с Алешкой. Давно бы так.

Алешка почему-то долго смотрел ему вслед. И придержал меня, когда я тоже сошел на берег.

— Подожди, Дим. Пусть подальше уйдет.

— Почему?

— У нас другие планы.

Вообще у меня давно созрел свой план — хорошенько пообедать. Но Лешка в мой план внес свои коррективы.

— Пойдем канистры искать.

— Какие еще канистры? — У меня глаза на лоб полезли. То ли от голода, то ли от злости.

— Дим, ты же был умный мальчик. Если канистры исчезли из уборной, значит, они где-то появились. Не так, что ли?

— А где они появились? В другой уборной?

— А ты ночью моторку слышал?

Ничего не понимаю.

— Садись на весла. Плывем дальше.

— Куда?

— Туда, где ты все поймешь. Правь вдоль берега. К тому ручью, который от карьера плывет.

Я покорно взялся за весла. А в душе нарастал холодок от страшной догадки.

— Не спеши, Дим, а то проскочим.

Через некоторое время:

— Сворачивай, видишь дырку в кустах?

Это был еще один ручей, не тот, что от карьера «плывет». Он оказался еще уже, я почти сразу стал грести одним веслом.

— Хватит, — сказал Алешка. — Вылезаем. Осмотрись, Дим, ничего не видишь?

Вижу. Кустарник кругом, камыши по берегу. Что-то рябит невдалеке. Это штакетник. Это задняя часть забора участка Матвеича. Тут мне стало совсем уж все ясно!

И мы начали яростно шарить под кустами. И нашли. Две канистры по двадцать литров стояли рядышком, укрытые сломленными ветками. Я сразу же открыл одну из них и стал сливать бензин на землю.

— Ты что! — завопил Алешка. — Это наш боевой трофей! Матвеичу в бак зальем!

А где у Матвеича бак? — хотелось мне спросить. Но я не успел.

— Берем канистры, Дим, и тащим их домой. Я тебе помогу.

Вы когда-нибудь несли в каждой руке по два ведра воды? Если нет — я вам завидую. Если да — я вам сочувствую. И вы мне тоже. Правда, мне Алешка здорово помогал. Он шел сзади и все время приговаривал:

— Молодец, Дим! Здорово тащишь! Я тобой горжусь! Отдохни немного. Ты этого достоин. Ну что ты расселся? Молодец, Дим!

Канистры мы притащили. А что дальше?

Алешка это знал. Когда мы спрятали канистры, в туалете, он сказал:

— Надо, Дим, проводить сенбернара. Чтобы он здесь больше не показывался. Ни одной ногой.

— Проводим. Ты мне только скажи, что это за мена-перемена подсвечниками?