Враг моего сердца

Она всё же потупилась, продолжая стискивать пальцами прохладную сустугу так, что та впечатывалась в кожу до лёгкой боли. Отчаяние захлёстывало всё нутро, и хотелось плакать: и дальше её теперь княжичи терзать будут, пытаясь выведать то, что ей и ведомо никогда не было. И запугивать будут, и угрожать.

Вдруг гладкой сталью коснулись пальцы Ледена её виска: он будто бы заправил под платок лёгкие пушистые пряди – и сразу руку убрал.

– Давай проверим тут всё, княжич, – тут же севшим от волнения голосом напомнила Елица. – Может, схрон какой есть. Не стал бы, верно, отец на виду ценность прятать.

– Давай, – согласился тот на удивление спокойно.

Дохнуло стылой влагой со стороны входа в святилище. Они одновременно обернулись: к ним спускалась Чарина, безразлично озираясь. Она подошла к изваянию Велеса и остановилась, задрав голову, а насмотревшись на него вдоволь, усмехнулась.

– Вы тут можете ковыряться в земле сколько угодно. Да ты сначала свою часть уговора выполни, княжна, – мавка повернулась и шагнула навстречу. – Велесово святилище – лучше места не придумаешь, чтобы в Навий мир перейти. Он верхний и нижний миры связывает.

– А как же мы без тебя обратно выйдем? – справедливо возразил Леден.

– Выйдете, – ласково успокоила его Чарина.

Плавно приблизилась и обхватила ладонями его лицо. Княжич дёрнулся было прочь, но мавка оказалась на диво сильной – не пустила. Провела большим пальцем по его губам, не сводя неподвижного взгляда.

– Поцелуешь, княжич, – шепнула проникновенно, – и сам дорогу найдёшь. Всё покажу – знать будешь, будто сам тропу ту разведал.

– Ты мавка или русалка, скажи? – низким голосом, от которого и у Елицы словно ласковой ладонью между лопаток кто-то провёл, спросил тот.

– А какая разница? – Чарина вперёд качнулась и прижалась к его губам своими.

Елица опустила взгляд: уж вовсе никакого удовольствия нет на то смотреть. И не столько потому, что с умертивием лобызаться – дело распоследнее – а… неприятно просто. Она уставилась на диковинные гладкие колышки, что лежали разбросанные под требным столом, словно скатились оттуда, когда он накренился. Подошла бездумно и подняла один. Это оказалась маленькая фигурка Макоши, вырезанная настолько умело и тонко, что даже на огромном бревне так не сумеешь порой. До самых мелких складок одежды, до строгой любви в глазах… Елица наклонилась снова, взяла другой колышек – Леля, хоть её идолы попадались в святилищах очень редко. Когда-то давно, говорили, ей поклонялись едва не так же, как и самой Матери Сырой Земле, но как двинулись люди на север и восток, расселяясь по новым землям, почтение к младшей Рожанице осталось больше в их сердцах и выражалась в требах, принесённых на поле перед севом и бережно хранимых обрядах. И последний колышек, поднятый с земли ожидаемо был Ладой – старшей из Рожаниц.

Елица разложила маленькие изваяния на ладони, покатала кончиком пальца, раздумывая, что бы они могли значить, оказавшись здесь, на требном столе Велеса. И едва не вздрогнула, как Леден заговорил прямо у её уха.

– Откуда они здесь?

Она обернулась на княжича: тот с любопытством разглядывал Богинь, но почтительно не касался.

– Не знаю. Наверное, надо расспросить радогчан. Волхвов тоже – они ответят. Может, кто-то из них когда-то здесь обряды какие проводил: с тех пор и остались.

– Верно, – уже гораздо более благосклонно кивнул Леден. – Но я всё ж ещё здесь осмотрюсь… Пока тебя не будет.

– Может, и не успеешь, – Елица улыбнулась. – Там время по-другому течёт.

А в груди так всё и замерло от страха. Никогда она в Навь не ходила, хоть и знала от Сновиды, как это делается, и чья помощь для особого обряда понадобится. А иногда и не нужно никаких обрядов, если то существо, что из Нижнего мира пришло, пожелает с собой провести, мимо реки Смородины – прямиком. Елица вложила колышки в ладонь Ледена, едва коснувшись его прохладной кожи.

– Пусть у тебя пока будут.

Княжич отступил, с опаской посматривая на мавку, что уже подошла и встала едва не перед носом самым в ожидании. Явственно тянуло от неё поросшей ряской водой, а глубина тёмного омута плескалась в глазах: посмотришь долго – и утянет за собой. Неудивительно, что столько парней заморочила, едва не погубила. И княжич-то, обычно колючий, что чертополох, вон – послушный какой рядом с ней. А может, просто не хочет навь злить и тревожить – ну её.

– Не бойся, княжна, – Чарина протянула ей узкие ладони. – Я проведу тебя. И заметить не успеешь, как обратно выпрыгнешь. Только помоги.

Елица покусала губу, последний раз задумавшись перед тем, как шагнуть в эту пропасть. Знала и верила, что Макошь поможет, не даст пропасть и подскажет верный путь назад. Но всё же тревожно было. Она, тихо вздохнув, вложила руки в стылые пальцы мавки – и будто бы в яму рухнула – даже ветер по щекам мазнул.

Всё застыло в неподвижности курганной избы. И землёй здесь пахло, будто и правда не небо сверху, тёмное и мутное, словно тинёта, а высокая насыпь – не выбраться, не разгрести.