Враг мой любимый

Снял мундир, повесил на спинку старого деревянного стула, из кармана выпал лист бумаги сложенный вчетверо. Я вздрогнул, вспомнил как Марта, экономка Екатерины Павловны, передала мне эту записку. Тогда я даже не удосужился ее прочесть, подавив желание бросить в огонь, сунул в карман мундира. Теперь рука сама потянулась за листком. Я быстро развернул его и пробежался глазами:

«Григорий Сергеевич, я знаю, что вам не захочется читать что-либо написанное мною, но я все иже надеюсь на то, что вы прочтете. Вам грозит опасность, немедленно уезжайте из этого дома, мой будущий муж и свекор затеяли нечто ужасное. Я думаю, они ведут некую политическую игру и вы в ней замешаны. Я ничего не знаю кроме того, что вас попытаются убить. Умоляю, вас, бегите!»

Я прочитал записку несколько раз, но так ничего и не понял. Зачем Потоцкому меня убивать? Ведь не я счастливый соперник, а наоборот, и при чем тут политическая игра? Я вспомнил, как получил ее первое послание, передо мной словно пропасть разверзлась. Не поверил своим глазам. Я перечитывал проклятый клочок бумаги раз за разом пока его смысл, наконец, не стал мне понятен. Я вспомнил, как закрыл глаза и сжал послание в железном кулаке, безжалостно скомкав.

– Дрянь!– прошептал сквозь зубы, – подлая, лживая дрянь! – посмотрел на Марту, которая трепала уголок своего передника не в силах промолвить ни слова – Неужели такая ангельская внешность скрывает дьявольскую душу и черное сердце? Кто родил эту суку? Откуда столько гнили и продажности?

Женщина молчала.

– Что ты молчишь? Ты воспитала эту маленькую гадину! Когда-нибудь она предаст и тебя!

– Когда-нибудь, вы, сударь, пожалеете о том, что сказали сейчас, иногда мы поступаем вопреки велению сердца! Кто знает может она жизнь вам спасла.

– У нее нет сердца! Вместо него огромная черная дыра! А я безумец, так мне и надо, поверил ей! Во второй раз она обвела меня вокруг пальца. Поди, прочь! Вели собирать мои вещи! Оставь меня одного!

Воспоминания причиняли боль, я порвал записку на мелкие кусочки, излив на нее всю свою ненависть. Больше я не стану игрушкой этой золотоволосой твари, которая выставила меня посмешищем и глупцом. Еще никогда меня не отвергали столь унизительно. Как же ловко она обвела вокруг пальца! Зачем только разыграла весь этот спектакль? Зачем льнула ко мне всем телом? Зачем так жарко целовала? Зачем говорила о любви? Я вспомнил бархатистую кожу, шелковистые пряди волос, аромат ее прерывистого дыхания и сжал до боли кулаки. Сел на койку и громко застонал, на мгновенье острая физическая боль вырвала меня из пучины воспоминаний, через повязку на ребрах, просочилась кровь. Я медленно лег на постель и едва сомкнув веки, провалился в тревожный сон.

Меня разбудили душераздирающие крики снизу, я поднялся на постели, крики не утихали. Быстро накинул мундир и, взяв огарок свечи со стола вышел из комнаты, прихватив шпагу. Бросился вниз по каменной лестнице, утопающей в сырости и полумраке, мимо ноги прошмыгнула крыса. Я прислушался – кто-то жалобно стонал внизу и звал на помощь, из темноты выступила фигура и преградила ему дорогу. Я узнал Мировича.

– Дальше нельзя!

– Что здесь, черт подери, происходит? – спросил, даже не думая отступать. Снизу истошно закричали, и граф успел разобрать слова "я не откажусь от своего титула, не откажусь от матушки, я наследный принц… вам меня не сломить...."

– Не вашего ума дела, лейтенант, меньше знаете, дольше проживете! – нагло ответил поручик.

– Не сильно ли сказано, сударь? Кто знает, кто из нас сколько проживет! Но я могу позаботиться о том, чтобы укоротить ваш век на пару десятков лет!

– А у меня приказ никого не пропускать! Так что убирайтесь по-добру по – здорову! Не то….

– Не то что? – моя рука легла на холодный эфес шпаги.

– Не то я буду вынужден вас арестовать, имею полномочия приказом ее Величества.

Снизу послышалась возня, и крики внезапно стихли, я с ненавистью посмотрел на Василия.

–У меня приказ, – продолжил он – и вы обязаны подчиниться!

Я сделал шаг назад, но уходить не торопился, прикидывал, что если завяжется драка с поручиком, хватит ли мне сил победить наглеца. Рана болела так пронзительно, что я усомнился в своих силах, попробовал успокоиться. Арест мне был сейчас ни к чему.

– Я подчиняюсь, а вы попридержите язык, чтоб вам его не укоротили! В следующий раз я не буду с вами церемониться!

Мирович ухмыльнулся.

– Это я не буду церемониться с вами в следующий раз!

Наглость этой сухопутной крысы не на шутку разозлила. От всплеска адреналина даже боль стала утихать.

– Зачем долго ждать? Сегодня утром я могу быть к вашим услугам! – отчеканил и пристально посмотрел на Мировича.

– Я при исполнении, лейтенант, и вызов ваш принять не смогу, я с удовольствием убью вас при других обстоятельствах! – Мирович продолжал улыбаться, явно осознавая свое превосходство перед бледным, сгорбившимся от боли офицером. Да, я представлял как могу выглядеть со стороны, но раны не помешают мне сделать несколько дырок в этом самоуверенном ублюдке.