Враг мой любимый

– Зачем же так долго ждать, я с радостью удовлетворю ваше желание намного раньше, прямо сейчас.

Я выдернул шпагу из ножен, и в этот момент раздался топот шагов, по лестнице поднялся комендант и Власьев.

–Прекратить! – гаркнул Бередников – В моей крепости дуэлей не будет, Мирович, марш в караул! Вас заменит Чекин, а вы, сударь, идите к себе! На рассвете можете ехать! Вы свою миссию выполнили! Федор, проводи его светлость.

Власьев пошел за мной и по дороге рассказал, что Мировича здесь не любят, даже комендант его не жалует, и посоветовал не связываться с поручиком. Я избавился от капитана, сославшись на усталость, с трудом доковылял до койки, но уснуть так и не смог. Мне не давали покоя, мысли о криках несчастного принца, запертого в четырех стенах. Только сейчас я понял, какая страшная тайна мне открылась, какими могут быть последствия, если наследного принца выкрадут. Эта информация могла стоить жизни. Значит принц Иоанн жив, и кому-то это хорошо известно, кому-то, кто может этим воспользоваться. Нужно немедленно уезжать из этого места, пока комендант не узнал, о том, что его офицеры проговорились, не то один из казематов этого каменного мешка, может стать мне последним прибежищем.

Как только взошло солнце, я отправился обратно в Санкт-Петербург.

Глава 19

Спиридов нервно ходил по библиотеке и курил трубку, только что прибыл гонец от Румянцева. Турки объединились с Крым-Гереем и напали, крымское войско дошло до Бахмута, и было отброшено полками Петра Румянцева. В Турции арестовали русского посла Обрескова, таким образом, Турция объявила России войну. Наступали тяжелые времена, от учений нужно переходить к боям. Спиридов посмотрел на гонца, тот стоял по стойке смирн», и ждал распоряжений генерала.

– Много потерь?– Хмуро спросил Спиридов

–Много, Ваша Честь!

– Свободен!

Гонец откланялся, а генерал в задумчивости посмотрел в окно, с удивлением заметил первые хлопья снега, одинокие редкие снежинки бились о стекло и тут же таяли. В дверь громко постучали.

– Ну, кто там еще?– недовольно буркнул Спиридов, он думал о ребятах, с которыми придется расстаться из-за начавшейся войны.

– Капитан Никитин, Ваша Честь, можно войти?

–Проходи, Глеб, вольно! С чем пожаловал?– Спиридов хмуро смотрел на парня. «Мои ж вы соколы, вот и кончилась ваша мирная жизнь».

–Брат мой приехал, приказ привез!

– Гришка? – Глаза генерала радостно заблестели – Где он, прохвост эдакий, почему сам не принес?

– Ранен он, Ваша честь, рухнул без сознания перед воротами.

– Вели сюда нести! Где он?

– В казарме.

Спиридов приказал принести раненного офицера к себе в покои и вызвать фельдшера.

Через несколько минут в личные покои генерала, на широком плаще, внесли лейтенанта. Молодой офицер был без сознания, мундир распахнут, а белая рубашка пропиталась кровью. Спиридов склонился над графом, прощупал пульс, промокнул капли пота на его лбу.

Фельдшер появился спустя несколько минут и приказал всем расступиться. Он разорвал на юноше рубашку, срезал бинты и осмотрел рану. Недовольно покачал головой. Поднял веко Сергея, посмотрел на зрачки.

– Ну, кто ж с такими ранами верхом ездит? Швы разошлись, хоть и наложили их умело, придется заштопать по новой.

–Жить будет? Озабоченно спросил генерал

– Еще как! – усмехнулся доктор – зашьем, и будет как новенький. Пару дней хорошего отдыха, обильное питье и еда, а потом хоть на бал.

«Или на войну» – мрачно подумал Спиридов.

– А теперь оставьте нас, у меня много работы.

***

Казанский собор величественно возвышался над другими зданиями, блестящие купола, с четырех конечным крестом посередине. Основание куполов с прорезными окнами и пилястрами. Весь храм украшен барельефами и колоннами из пудожского камня с желтоватым оттенком.

В храме венчались лишь царствующие особы. Собор изысканно украсили и приготовили к таинству венчания. Народу собралась тьма-тьмущая. Как же, сама царица будет присутствовать на празднестве, которое она любезно разрешила провести в храме, где несколько лет назад принимала присягу. Венчание, блядь! Которое я не мог пропустить! Мне хотелось посмотреть на нее! Посмотреть ей в глаза, когда она будет произносить клятвы перед алтарем. А еще хотелось, чтобы боль от ее предательства выжгла во мне все эмоции, выжгла это отравляющее чувство, которое не давало жить и дышать!

Я бросил взгляд на разношерстную толпу, сдерживаемую колонной солдат, одетых в парадную форму. Потом посмотрел на брата, стоящего от меня по правую руку, затем на Волкова слева, разодетого в кричащий красный камзол. Тот недовольно хмыкнул.