Враг мой: Сокол для Феникса. Часть 1

— Я первая забралась, меня и надобно первой снимать, — возразила Любава.

— А за то, что языком мелешь много — посидишь чутка больше!

Любава хотела руки на груди скрестить, выражая всем видом оскорбленную честь, но усидеть без страховки было страшнее — вот и вышло нелепое телепание, которое тотчас насмешило всех. И до того скверно стало княжне, что всхлипнула, к стыду признавая, что рева под стать другим девчонкам, хотя до сего момента упиралась — не такая!

Иванко в несколько рывков оказался на соседнем столбе, точно хомутами, руками и ногами обвивая каменное изваяние.

— На спину перебирайся, — кивнул боярышне. Она несколько секунд ерзала, охала, губы кусала, пока карабкалась, ноги перекидывала, за голову Иванко подол рубахи зацепила. Тут уж и Любава смехом разошлась. И смех и грех! Стыдоба…

Митятич сквозь зубы прорычал:

— Да, правильно, угробь нас обоих!

— Да не специально я, — проворчала девица, смахивая ткань с лица Иванко, от усердия язык вытащив.

Нужно отдать должное, только боярышня справилась, руками и ногами обхватила парня, он проворно спустился. Недовольно головой мотнул, вперил хмурый взгляд на Любаву, и к ней пополз…

— Ну, что глаза ломаешь? — сузил свои голубые и такие морозные сейчас, будто обвинял во всех неприятностях. — Забирайся…

Можно и поартачиться для виду, но сидеть на верхушке камня жутко неудобно, страшно, да и вечерело уже, а по осени… темень быстро набегала.

— Не трусь, не уроню… Ежели сама не сиганешь, — добавил со смешком, мазнув колючим взглядом.

Не стоило брать на слабо! Любава расторопно перебралась на спину Митятича, отметив, как приятно от него веяло жаром. По коже мурашки понеслись, тело ватным стало.

Зажмурилась, ощутив, как мышцы кузнеца вздулись от напряжения.

— Держись крепко, — шикнул через плечо Иванко, и княжна вцепилась сильнее. — Задушишь, — сипло процедил Митятич, осторожно спускаясь по столбу. Любава постаралась ослабить хватку, но от страха все равно глаза закрыла.

— Мелкая, ты там заснула, что ли? — заставил вынырнуть из темноты мягкий голос Иванко.

Ой-ей! Княжна очнулась — Иванко уже на земле, а она до сих пор на нем. Быстро спустилась, одернула рубаху, поневу.

А потом мальчишки окружили и стали наперебой расспрашивать, как там наверху. Они-то сами ни разу…

Любава голову задрала, преисполненная гордостью:

— Сползайте — узнаете!..

Парни разочарованно заскулили, но их аппетит решила утолить боярышня. В красках принялась описывать ощущения и вид. Что конечно подкупило мальчишек, и они возле нее жались, точно преданные псы.

Несомненно, героем был Иванко… и Любава себе призналась, что влюбилась раз и навсегда… бесповоротно. Но как девица княжеских кровей, ни за что не скажет об этом какому-то сыну кузнеца! Пусть он влюбляется! Пусть он бегает! И впредь спасает, раз так понравилось…

— Давай дружить, — боярышня протянула ладонь, когда уже вернулись в хоромины, а толпа мальчишек восвояси разбежалась, — ты ничего так, смелая, только трусиха немного.

— И ты тоже, — еще раздумывая, обидеться али нет, брякнула Любава, а потом ответила рукопожатием, — а дружить не против. Ты — смешная!..

— Сама ты — смешная! — и тут же без перехода: — Ты и правда княжна?

— Угу, — досадливо скривила личико Любава, с тоской прикидывая, как быстро новенькая испугается и будет по углам шарахаться.

Так все делали… Общались, но при ней не сплетничали. Играли, но не дурачились. Не прогоняли, но избегали… Все понимали, что дружить с княжной — опасно. Пока мелкая — одно, а как вырастет… кто ведал, какая дурь втемяшится. Обид накопит, а потом — головы с плеч полетят.

Нет, Любава верила в себя — она не станет кровожадной и безрассудной, злопамятной и циничной. Но и клясться, что останется такой же, как сейчас — не взялась бы. Время… оно многое меняло, расставляло по своим местами. И ежели сейчас мальчишки могли ее дернуть за косу, толкнуть или гадость сказануть, то уже через несколько годков… Это может быть чревато.

— Что-то не очень похожа! — новенькая критически окинула взглядом Любаву.

— Я вообще-то вылитая бабка! — не без гордости подбоченилась княжна. — Поэтому, еще как похожа! Ну, а ты на кого?

— Ежели верить батюшке, на соседа, — призналась боярышня кисло. — А ежели матушке, — тут она тоже скривилась, — на анчутку лесную!

— Да ты что? — ахнула Любава, расплываясь в лучезарной улыбке. — Тогда, — поклон изобразила, — здравствуй, сестрица по несчастью.

— Что? — неверяще выпучила зеленые глазищи боярыня. — И тебя тоже?

— А то, — отмахнулась легкомысленно Любава. — На дню по три раза, а того и гляди — больше…

— Ну, раз мы обе анчутки, то давай дружить, — расхохоталась боярышня. — Кстати, меня Боянка зовут.

— А меня Любава…

ГЛАВА 7

5 лет назад

Любава Добродская

Любава, подперев кулаком подбородок, смотрела на улицу из окна своей комнаты в женской части терема. И если лицом оставалась спокойной, то тело жило своей жизнью — ноги так и мечтали пуститься в пляс, потому княжна тоскливым взглядом окидывала площадку под окнами, при этом виляя задом, да отбивая ритм, который с утра крутился в голове.