Враг мой: Сокол для Феникса. Часть 1

— А что мужчина? — нахмурился Тверд, подбрасывая веток в костер, — жизнь мужчины — жизнь его духа! Каков дух, таково и тело! — задумчиво почесал подбородок. — Захочет дух полюбить — полюбит и тело, доставляя удовольствие обоим. Не захочет дух любви — тело доставит удовольствие только себе.

— Тебе не нравится доставлять удовольствие женщинам? — поразился Богдан. — Нравится причинять им боль?

— Я не люблю причинять боль слабым и глупым существам, — дернул плечом Тверд и насупился сильнее, — но и стараться ради гусыни не намерен. Чего жаждет мое тело, то я и делаю. А нравится девицам али нет, меня не волнует.

— А Маришку? — улыбнулся в седую бороду наставник. За последнее время он очень сдал. Некогда смоляные волосы и борода — посеребрились, на лице все больше залегло морщин. — Почему же ты ее не трогаешь? — не пытался уколоть или подцепить, наставник ковырялся в сути и выискивал истину. И откуда он обо всем ведал? Ведь в Углич с Твердом наставник ни разу выходил. — Она готова подарить тебе самое дорогое, что у нее есть…

— Маришка хорошая, — нехотя признался младший княжич и скривился собственным словам. — Не хочу копнуть глубже и обнаружить гниль. Не хочу разочароваться еще и в ней… Пусть будет мне сестрой, а не женщиной на раз, — отрезал, вставая и всем своим видом показывая, что не желал продолжать разговор.

— Мда, — кривой усмешкой все же поддел его наставник, — а взгляд тебя выдает. Может, будешь честным хотя бы перед самим собой? — в спину уходящему к хижине Тверду, но не оглядываясь — кидая через плечо.

— Отец, — опасливо качнулся голос младшего княжича, Твердомир затормозил на подступе к ступеням, — не лезь не в свое дело!

— Я тебя услышал сын, — примирительно кивнул Богдан, — просто бывают такие сложные моменты, когда жажда плотского оказывается сильнее рассудка. Страсть. Животная, необузданная, неуемная… Что будешь делать, если она тебя настигнет?

— Страсть я уже научился тушить. И ни разу еще не оказалась она неуемной… — упирался княжич, рассудив по своему житейскому опыту.

— Так то просто похоть, — мягко пояснил наставник. — А я про ту, что съедать изнутри будет. Разум травить. Кровь кипятить, да сердце разрывать. Про ту, которая ломать будет, крутить… сводить с ума…

— Не нужна мне такая, — дрогнул голос Тверда. Впервые княжич испугался услышанного. Уж лучше в бой супротив дюжины воинов, супротив нечисти или зверя лютого, чем вот так… подыхать от чувств и желания. И к кому? К бабе? Они все! Все как одна — лживые! Ну уж нет! Ежели и случится такое повстречать, уж он-то обуздает плоть, совладает с дурными наклонностями, глупыми порывами, не позволит себе погубить собственную душу и сердце.

— Сказал же — не будет в моей жизни женщины, которая станет дорога. Значит не будет! И точка! — поспешил ретироваться, дабы не продолжать разговора, который все больше загонял в ловушку.

* * *

Тверд завалился на лавку в хижине, руку за голову закинул и задумался.

Маришка…

Ее пухлые губы манили, теплые серо-зеленые глаза обещали покорность. Тонкие пальцы, задумчиво поглаживающие шею или накручивавшие на палец выбившийся из косы локон, казалось, кричали о блаженстве, которое могут дать лишь прикосновением…

Переспать с ней, что ли?

Неутешительные мысли подоспели, терзая душу.

Может пройдет тяга к девице. И так… что только ни делал. И с подругой Маришки — Ладой — переспал. Причем так подстроил, чтобы боярышня застала… И гнал от себя злым словом. И другим внимание уделял, нарочно делая ей больно. А она все равно, как гибкая веточка, выпрямляется и тянется обратно, прощая и мечтая…

Но это не любовь!

Возможно та самая страсть. Желание. Неутоленное, но никак не чувства! Чувств к женщине нельзя допустить. Женщины — самое страшное зло, которое существует в этом мире. Зло, способное дать быстрое удовольствие.

ГЛАВА 10

4 года назад

Твердомир Минской

Уже по следующей весне Тверд, как обычно, в Углич со шкурами на ярмарку прибыл. Зима выдалась хорошая, зверья побил добро. Продажи конечно не будут такими знатными, как по весне, перед зимой, но кожа и мех в быту нужны, потому младший княжич не сомневался, что за пару дней продаст если не все, то большую часть.

Не хотел себе признаваться, но как утроился за прилавком, как пошел торг, так глазами по толпе шарил, выискивая Маришку. И она пожаловала. Чуть припозднившись. И взгляд ее показался потухшим… Улыбка на губах не сияла. Румянец щеки не окрашивал.

— Давненько не виделись, — остановилась перед прилавком девица, а глаза все отводила, взгляд по шкурам скакал, по другим товарам. Позади Маришки челядинка верная стояла, зябко ладошки в рукавах утепленной одежи прятала.

— Давненько, — согласился Тверд, холодея от сухого приветствия.

— Вижу, хороших шкур привез…

— Неплохих, — поддакнул задумчиво княжич.

— Надолго или как всегда?

— Как всегда, — тянулся странный разговор.