Враг народа. Академия красных магов

Роза молча села, и женщина аккуратно закрепила на ее предплечье широкую полоску толстой ткани, похожую на манжету, из которой выходил провод и соединял ее с прибором. Затем она протянула Розе пухлую кожаную подушечку, тоже соединенную проводом с энэманометром… Я чуть мозг не сломал, вспоминая название.

— Сжимай и разжимай, — проинструктировала хозяйка этого странного агрегата.

Следом она щелкнула рычажок под панелью, и аппарат громко загудел. Роза тут же начала напряженно тискать подушечку в руке. Словно отвечая ее усилиям, стрелка заскакала по идущей полукругом шкале — сначала бешено, будто не зная, что показывать, потом все спокойнее, как бы определяясь, и наконец где-то через полминуты замерла ближе к концу шкалы. Гудение остановилось. Нацепив очки, женщина склонилась к приборной панели.

— Семьдесят четыре процента, — сообщила она.

— А неплохо, — прокомментировал рядом Генка. — Можно сказать, для девчонки вообще отлично…

Ковалевский сразу же вписал результат в список, и у человека-тени у окна тоже мелькнул в руке карандаш. Женщина тем временем сняла манжету с рукава Розы, и та торопливо пошла к нашей парте, чуть краснея от сопровождающих ее взглядов всей аудитории. Первым всегда непросто.

— Баринов Константин, — прочитал следующее имя Григорий Николаевич.

Вскочив с одного из задних рядов, невысокий сутулый парнишка суетливо направился к стулу, чтобы повторить тот же обряд. Прибор снова загудел, и он скривился так, словно манжета втыкалась ему в плечо иголками.

— Это вообще больно? — спросил я.

— Просто легкое покалывание в руке, — ответила Роза.

— Пятьдесят два процента, — сообщила женщина, забирая у него подушечку.

Дальше прошли еще пара студентов в алфавитном порядке — проценты у всех оказались не выше шестидесяти.

— Голицын Станислав, — зачитал Ковалевский.

Гордо сияя фингалом, Голицын приземлился на стул и вскинул руку, прямо-таки по-царски позволяя нацепить на себя манжету. Прибор загудел, и с видом надменного превосходства он начал тискать подушечку.

— А у членов магических династий, — отвернувшись, спросил я, — процент выше или ниже, чем у остальных?

— Обычно выше, — отозвалась Роза, — чем древнее династия и чем чище у нее кровь.

— Если конечно, — вклинился Генка, не сводя прищуренных глаз с дико скачущей стрелки, будто пытаясь угадать, на чем она остановится, — династия не вырождается. Тогда уровень падает, а то и вовсе дети без магии рождаются.

— Да и вообще, — добавила Роза, — чистота крови уже считается устаревшей теорией…

Гудение остановилось, и женщина взглянула на шкалу, где-то в самом конце которой все еще подрагивала стрелка.

— Восемьдесят шесть процентов, — довольно сообщила она.

По рядам парт тут же пронесся гул взбудораженных голосов, устанавливая местный рекорд. Голицын встал со стула с таким видом, словно ждал аплодисментов.

— Зорин Валентин, — следом зачитал Ковалевский.

Худой бледный паренек с гордой осанкой спокойно зашагал к стулу, и все вокруг мгновенно напряглись, будто он мог взорвать аудиторию одним косым взглядом. Даже человек-тень вынырнул из своего угла, чтобы его получше рассмотреть.

— К слову о династиях, — воодушевленно зашептал рядом Генка, — Зорины — одни из сильнейших боевых магов! Говорят, во время войны, его отец в одиночку вынес пять взводов противника… Если уж становиться масом, то только у семьи вроде этой. Вот где настоящая сила!..

Парень невозмутимо сел на стул и протянул женщине руку. Ритуал с манжетой повторился, и прибор загудел.

— А зачем тебе становиться масом? — тихо спросил я. — Ты же тоже из династии.

— Бастард, — хмыкнул сосед. — У Голицыных это так же почетно, как быть собакой!

Прибор наконец прекратил гудеть, и женщина недоверчиво уставилась на стрелку.

— Шестьдесят восемь процентов… — как-то растерянно сообщила она.

Сотрудник КМБ мигом потерял к парню всякий интерес и снова ушел в тень. По аудитории разлетелся изумленный шепот. Зорин невозмутимо поднялся со стула и вернулся на свое место — к слову, сидел он совсем один, не примкнув ни к одной из групп.

— Да уж, неважно… — прокомментировал рядом Генка.

Ковалевский тем временем зачитал новое имя, и тестирование продолжилось. Студенты один за другим садились на стул и усердно тискали подушечку, прибор громко гудел, но восьмидесяти процентов больше не достиг никто. У нескольких намерили по семьдесят, как у Розы, а у парочки оказалось по сорок — ниже тоже не было. Наконец прошла буква “л”. Я приготовился, ожидая, что меня вот-вот вызовут. Однако Григорий Николаевич вдруг отложил список и, повернув голову, что-то сказал хозяйке аппарата. Тут же к ним шагнул человек-тень, и с минуту они о чем-то тихо, но весьма оживленно говорили — со стороны казалось, что даже спорили. Потом сотрудник КМБ вернулся в свой угол, а Ковалевский с не самым довольным видом подхватил список.

— Матвеев Александр, — будто нехотя прочитал он.

Глава 9. Боевая учебная арена

Я встал с места и направился к столу, краем глаза отметив, как человек-тень у окна, умудряясь даже не поднимать головы, пристально отслеживает каждый мой шаг.