Враг престола

По лицу молодого наиба расплылась улыбка. Он был чрезвычайно доволен собой. Всё прошло так легко, так гладко. Почему раньше никто не додумался до этого? Он давно вынашивал свой план, ожидая лишь благоприятного момента, и тут появился этот глупец, называющий себя муаз’аммалем. Казалось, сама судьба была на стороне Окама.

Впереди показалась фигура всадника. Это был один из разведчиков, высланных на поиски подходящего места для ночной стоянки. Подгоняя верблюда длинным сухим прутом, он приближался к своему господину быстрее и суетливее, чем того требовал обычай.

— Окам–ша’ад… — выдохнул разведчик, рухнув на колени перед своим господином, — там… мертвецы.

На него было жалко смотреть. Смуглое лицо превратилось в серую маску ужаса. Расширенные от страха глаза замерли, будто уставившись в одну точку.

— Мертвецы? — переспросил наиб.

— Они на нашем пути, — подтвердил кочевник, нервно облизнув потрескавшиеся губы. — Сотни мёртвых. Больше, чем я могу сосчитать. Скверный знак.

— Вздор, — отрезал Окам, который уже начал раздражаться. — Должно быть, разбойники напали на какой–то караван.

— Мы не нашли следов боя. Мы вообще не нашли никаких следов.

— Мы? Кто был с тобой?

— Набун'Хаг. — Разведчик, словно вспомнив что–то, взволнованно огляделся. — Где же он? Ехал позади меня, клянусь!

— Великолепно, — заметил Окам, трагически закатив глаза. — Один тронулся, другой потерялся.

Окружение наиба разразилось презрительным хохотом. Лишь стражники–янычары мрачно вслушивались в разговор.

— Молю, Окам–ша’ад, — продолжил разведчик, теряя остатки самообладания. — Обогнём место скверны.

Внутренний голос наиба говорил, что этот человек прав, но гордыня не позволила услышать его.

«Наибу наибов бояться мертвецов? Но что, если это какая–то хворь? Вздор. Никакая болезнь не сможет убить разом столько человек в одном месте».

— Бояться нужно не мёртвых, а живых, — усмехнулся Окам, призывая к себе двух янычаров. — Дайте ему кнута. Бейте, пока не скажет, что случилось с его напарником.

Когда разведчика уводили прочь, он всё ещё что–то кричал, но его уже никто не слушал. Окам не мог позволить себе суеверного страха. Особенно сейчас, когда его воины пролили кровь на священной земле оазиса. Но это будет началом нового мира. Мира, которым Окам собирается править.

— Ну, поглядим, что так напугало этого глупца, — легкомысленно бросил наиб, пустив коня в неспешный аллюр.

Скоро они показались впереди. Тёмные пятна на жёлтом песке. Как и сказал разведчик, тел было много. Правда, никаких следов шатров, повозок, лошадей или верблюдов. Только люди. Недвижимые и безнадёжно мёртвые. Словно гигантская рука протянулась над пустыней, разбросав их, как горсть скорбных зёрен.

Тревожный колокольчик вновь прозвенел в голове Окама, и вновь молодой наиб не пожелал прислушаться к нему. У него много людей. Даже если это ловушка, они без труда справятся с любыми разбойниками, которые будут достаточно глупы, чтобы напасть на такой большой караван.

Вождь всегда сам ведёт племя через пески. Таков был закон пустыни. В окружении соратников и охраны Окам двинулся через побоище.

Колокольчик беспокойства надрывался всё громче и громче. Никогда ещё Окам не боялся мертвецов. Всякий раз, берясь за рукоятку меча, он смело смотрел смерти в глаза. Несколько лет назад, когда их племя повздорило с соседями и отец погиб, Окам с готовностью вступил в бой, увенчав себя воинской славой и титулом вождя. Отчего же сейчас ему так жутко?

Лучи солнца освещали бледные лица и запёкшуюся кровь на одежде. Окам и раньше видел такие картины, но на этот раз что–то было не так. Он уже начал думать, что разведчик был прав, что стоило послушать его совета, когда один из янычаров подал голос.

— Мухи, — тупо сказал он. — Где мухи?

И правда, не было здесь ни стервятников, ни шакалов, ни диких псов, ни мух, что так любят собираться на смрад смерти. Верблюды тревожно фыркали, норовя пуститься в бег.

— Клянусь, я знаю его, — ахнул один из наибов, указывая в сторону мертвеца. — Я где–то видел это лицо.

Окам хотел было что–то возразить, как–то подшутить над соратником, когда сам он зацепился взглядом за что–то знакомое. Спешившись, наиб обнажил меч, словно собирался с кем–то биться.

— Окам–ша'ар? — окликнул его кто–то из свиты, но тот не услышал.

Солнце садилось, и песок в тени дюн уже начал остывать. Окам словно почувствовал этот холод, исходящий от пустыни. Ноги ступали медленно и неуверенно, как во сне. Взгляд был прикован к фигуре лежащего ничком человека. Одежды его были смутно знакомы.

«Нет, этого не может быть, — твердил голос разума. — Это не он, это не может быть он».

Приблизившись, наиб поддел изогнутым лезвием плечо мертвеца, переворачивая того лицом к небу. В следующее мгновение Окам, побледнев как смерть, отшатнулся. Это был К’Халим. Бездыханное тело кочевника словно обвиняло его своей умиротворённостью.