Враг Сальдисской Империи (5)

Однако Император не спешил как-то реагировать на его появление. Напротив, опустив взгляд обратно к столу, он спокойно продолжал что-то записывать на белоснежном листе бумаги красивым выверенным почерком. Минута, вторая, третья... И лишь когда минуло пять минут тишины хозяин новой страны отложил перо, взял в руки большую чёрную печать, мягко приложив её к низу белого листа. Под той полыхнула слабая световая вспышка, и на месте печати остался выжженный магией рисунок: два странных символа, совмещённых друг с другом, и вписанных в круг. При этом майор никогда не видел ни один из них и не мог понять что они означают.

— Доброе утро, товарищ Грубер. Как долетели?

— Я... хорошо, господин Император! — ещё сильнее вытянулся он, не понимая как ему себя вести. Слишком нетипичным было поведение этого человека, чьи волосы, казалось, слегка двигались словно языки пламени, стремясь вверх, в небо. Жуткая причёска!

— Не тянись, майор, не на параде. Присядь, — кивнул на кресло перед своим столом Император Кёнинг. Тот выполнил приказ без вопросов, примостившись на самый краешек обитого мягкой кожей сиденья. — Вот, прочитай. Для начала общую информацию — позже детально изучишь.

Перед офицером легла папка с бумагами, первым листом в которой оказалось чёткое содержание, расписанное по номерам страниц. И разделом под первым номером там как раз шло «введение». Быстро ознакомившись с шестью страницами рукописного текста, майор пребывал в смешанных чувствах. С одной стороны многие описанные там идеи перекликались с его умозаключениями и проектами, кои он пытался продвигать ещё в столице. За что, собственно и поплатился тёплым местом, угодив на север. К примеру, он вовсю убеждал командование в скором отмирании магии как основного средства нанесения массового урона врагу, и необходимости превалирования неодарённой пехоты, массово вооружённой огнестрельным оружием. А также увещевал делать ставку на тяжёлую ствольную артиллерию, должную в последствии заменить чародеев на поле боя. Хотя бы частично. В чём, собственно, и усмотрели признаки посягания на дворянскую власть и вредительскую агитацию, сослав баламута куда подальше.

С другой же стороны, предлагалось совершенно новая структура армии, подходы к командованию и даже субординации. Одно только указание о том что, так как дворянские вольности отменяются, а рабство запрещено в любом виде, рукоприкладство к рядовому составу становится под запретом, а обращение военнослужащих друг к другу должно измениться с «господин» на «товарищ». К тому же, их ещё и обучать требовалось многим наукам, от банальной арифметики и чтения, до географии и оказания первой помощи. Это простолюдинов-то! На что также требовалось выделить часы, реквизит и изыскать преподавателей. Вроем, требования к организации быта, снабжению в местах постоянной дислокации и полевой жизни также кардинально менялись.

Ну и разумеется никакой рукопашной схватки в строю... Только окапывание, засадная тактика и укреплённые позиции.

— Это... хм... — с трудом пытался начать офицер, захваченный врасплох планом организации армии.

— Что такое? Вы не стесняйтесь, товарищ майор, высказывайтесь прямо. Больше всего я ненавижу именно ложь и лицемерие, — император меж тем глядел ему прямо в глаза, подняв руки на уровень губ и сложив их в замóк. — А за личное мнение наказывать смысла не вижу.

— Как бы сказать... описанные тактики ведения боя не очень честные... они противоречат всем нынешним традициям войны. Да и попытка вырастить из простых крестьян кого-то вроде офицеров кажутся мне насмешкой над всеми традициями.

— Скажите, товарищ майор, в чём суть войны? Что такое война?

— Ну... это... — казалось бы очень простой вопрос поставил офицера в тупик, потому что банальный ответ вроде «исполнение приказов императора, дабы отстоять честь государства» казался в контексте этого разговора неверным. Но иного ответа он просто не знал.

— Один мудрый человек как-то сказал: война — это продолжение политики иными средствами. Другой не менее мудрый человек говорил что политика — это форма экономической конкуренции, когда общность людей борется за своё благосостояние политическими методами. Заключают союзы, налаживают таможенные правила, разграничивают зоны влияния между друг другом... Если мы объединим обе этих идеи в одну, выйдет что война — это форма отстаивания экономических интересов большой группы людей, объединённых в форме государства. И тогда вырисовывается такой показатель как экономическая эффективность! Что это значит? Это значит, что чем дешевле обходится уничтожение твоего противника, чем быстрее ты уничтожаешь его солдат, и чем меньше теряешь своих, тем успешнее ты воюешь в итоге. А потому, можно вывести ещё один постулат: что война — это в первую очередь искусство обмана. Ведь обман — это самое дешёвое средство нанести вред твоему врагу, заставив его растрачивать свои ресурсы без всякого толку... А теперь ответьте, товарищ майор, насколько нынешняя доктрина ведения войны Сальдисской Империи соответствует этим правилам?