Враги народа

Побудем чертями, как сказал Плужников. Эх, не завидую я ему. Принимать такие решения… И себе не завидую. Но есть такие слова – высшая необходимость и приказ. Они так же неумолимы, как природные явления. И не в наших силах с ними бороться. В наших силах только выполнять приказы четко и в срок…

Глава 8

Асмолов получил от меня задание – оказывать полное содействие «душегубам» в подготовке акции. И по возможности делать то, что они просят. В рамках разумного.

– Вы отдаете отчет в том, что требуете? – спросил он.

– Еще как отдаю, – усмехнулся я.

И машина террора заработала.

За последующие два дня «державники» провели рекогносцировку на месте, которое отлично подходило для теракта. Прикинули время и маршрут отступления. Заодно меры конспирации, чтобы не попасть в поле зрения тех, кто будет расследовать происшествие.

Фадей все приготовления воспринимал совершенно спокойно и только хмыкал по поводу моей нервозности:

– Чего ты напрягся, Ермолай? Сидим тихо. Дышим ровно. И все само утрясется.

Но у меня дышать ровно не получалось. Сердце кололо от неправильности и вместе с тем неизбежности происходящего. Вместе с тем, участвуя в этих планах, я поймал себя на мысли, что начинаю мыслить как диверсант, а не как контрразведчик. Добросовестно прикидываю, как лучше провести акцию и исполнителям остаться живыми. Ну и, конечно, как красивее доложить об успехах за границу. Вот что значит профессиональный перекос в сознании.

Хуже всего – военный эшелон не отменишь. И сильно людей в нем не поубавишь. Кто знает, может, у «Картеля» есть осведомитель в воинской части. И если именно на этот рейс не отправится сопровождение по стандартной штатке – это будет четкий сигнал о том, что «державники» работают на чекистов.

Неумолимо подобрался тот самый день в начале июня, когда все должно было произойти. И мне пришлось лично дать отмашку на начало операции. Колесо неотвратимо закрутилось.

Грузовичок, который предоставил Асмолов, вскоре загрузит «душегубов», а также оружие, фотоаппаратуру и взрывчатку. Диверсанты уже обставились с нашей помощью соответствующими документами, чтобы их не проверил какой-нибудь милицейский патруль, и готовы к выдвижению. Место встречи с «душегубами» – село Васильково в Калининской области.

В тот день на работе я выполнял обязанности механически. Кого-то отчитывал. Выслушивал доклады. Пытался вникнуть в агентурные докладные. Но мысли витали далеко. Сейчас благодаря мне и моим хитроумным планам, возможно, убивают советских людей. Молодых парней, красноармейцев. Бывало, конечно, в жизни всякое. И похуже случались варианты. Но это вовсе не значит, что к такому можно привыкнуть. Совесть – она штука бескомпромиссная и однозначная. Или она есть, или нет. А если есть, то покоя не даст.

Воронов тоже ощущал себя не в своей тарелке. И только привычно гнусаво напевал под нос упаднические песни, похоже, эмигрантские:

«Эх, гитара, что звенишь несмело, Довольно тебе плакать надо мной».

Я не выдержал и прикрикнул:

– Слушай, Никита Алексеевич, не нагнетай тоску!

Один Фадей не терял бодрости духа. Вот же у человека железная нервная система и минимум посторонних терзаний. У него склад психики такой: есть событие – есть реакция. Нет – так и не надо дергаться и переживать. Проблемы решаются по мере их поступления. А от излишних эмоций нужно уметь дистанцироваться. Не та работа, чтобы все беды мира пропускать через себя.

Дежурный по наркомату был уведомлен, чтобы обо всех террористических актах и катастрофах незамедлительно сообщать мне. Но пока внутренний телефон молчал.

Так и протекал в напряжении час за часом.

Ближе к вечеру на связь вышел Атлет. Позвонил с телефона-автомата. Голос у него был оптимистично-приподнятый.

– Ну как, отправили бабушку? – с замиранием сердца спросил я.

– Да не-ет, – протянул Атлет нараспев. – Отказалась бабушка. Говорит, не поедет никуда. Ей и здесь хорошо.

Рука моя, сжимавшая со всей силы трубку, дрогнула. И невольно вырвался вздох облегчения.

– Ну, пускай поживет здесь, – сказал я.

– Так никто ж старую не гонит…

Фадей с Вороновым, сидевшие напротив меня, пожирали меня глазами.

– Отбой, братцы, – я с силой опустил черную эбонитовую трубку на аппарат. – От теракта «Картель» отказался. Пойду начальство обрадую.

Плужников выслушал меня внешне совершенно невозмутимо. Хотя я видел, как дрогнули его пальцы, сжимавшие авторучку, а взгляд потеплел, и из него ушла, будто растворилась, какая-то отчаянная, когда нечего терять, злая решимость. Тоже же не железный, хотя и кажется им.

– Что и требовалось доказать, – произнес он с напутственным превосходством. – Это была обычная проверка лояльности.

– Как мы и надеялись.

Я молил Бога, есть он или нет – неважно, чтобы это была лишь проверка. Имелись основания так считать. «Картель» сейчас концентрирует все свои силы и озабочен тем, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. А тут – такой теракт, громкий и, в принципе, бестолковый. Подозрительно. Но вместе с тем немалый шанс был, что акция планировалась на самом деле.