Враги народа

Эх, Белобородько. Теперь уж не понять, когда талантливый руководитель, аскет и преданный партиец пошел против своей страны и народа. Когда и как он подписал договор кровью с чертями? Что послужило этому причиной? Явно не деньги и шкурные соображения. Такие люди живут мыслями и идеями. А вот что это были за запутанные мысли и какая поганая идея, что толкнула его на предательство? Если бы знать. Но в одном я уверен – он получил свое. Притом сполна.

За окном посеребрила вечерний город луна. Небо было ясное. Хорошее октябрьское небо. Но только не время любоваться им.

Я вызвал Фадея и велел:

– Одевайся по полевому варианту.

– Что у нас стряслось? – зевнув, поинтересовался он.

– Сейчас поедем расплачиваться по договору. Звонкой монетой…

Глава 11

Люблю водить машину. В этот момент ощущаешь себя владыкой времени и пространства. То расстояние, которое на телеге тащишься полдня, железный конь проскакивает за полчаса.

Шахтера мы подобрали в конце Ленинградского шоссе. Я ему сжато и доступно объяснил, какие у нас планы на вечер и что именно он должен делать. И теперь он пребывал в озлобленно-радостном предвкушении.

Наша белая «Эмка» плутала по подмосковным дорогам. Шахтер нас заверял, что заблудиться он не может, хотя меня брали сомнения. Как можно ориентироваться в этих шоссейных, грунтовых и окольных путях, вихляющих между деревянных бараков, церквушек, домов с темными окнами и мрачных лесных массивов? Но он показывал дорогу с самонадеянной уверенностью Ивана Сусанина.

Уже ночь вступила в свои права, когда впереди засветилась искрящаяся чешуя лунной дорожки, струящаяся по темному массивному телу Москвы-реки.

– Приехали! – с чувством воскликнул Шахтер.

Я загнал «Эмку» в кусты, так что теперь она не видна для постороннего взгляда. А дальше пешком.

Вылезая из салона, я прихватил потертый саквояж коричневой кожи с надраенными медными замками. И пошли мы по грязи да по опавшим листьям, посыпанным выпавшим с утра и уже подтаявшим ранним снегом.

Какой-то ужас. Земля жирная и липкая. Справа прибрежные камыши, кустарник, полуразрушенные строения. Плавно двигались в кромешной тьме огни плывущих по реке барж.

Шахтер уверенно вел нас тропинками между зарослей, кустов, нависших над водой деревьев, лодочных сараев. За спиной, невидимо и неслышно, как ночной кот, пробирался Фадей. Сегодня у него своя отдельная задача.

И вот Фадей окончательно растворился во тьме. А я и Шахтер вышли на ведущую к пирсу дорожку, щедро посыпанную щебенкой. Справа располагалось длинное деревянное строение. Над его крыльцом прибиты штурвал и рулевое колесо, что должно означать причастность к речным делам.

На бревнах, сложенных неподалеку от крыльца, смутно очерчивался человеческий силуэт.

– Париж! – крикнул Шахтер.

– Вена! – отозвался глухой недовольный голос.

Пароль – отзыв произнесены.

– Припозднились, господин командир, – ернически выдал высоченный верзила, вставая с бревен и ступая под свет болтающейся около входа тусклой лампочки – удивительно, но здесь есть электричество. – Небось краля хорошая попалась.

– Попридержи язык, Кассир! – зло бросил Шахтер.

Верзила в ответ довольно осклабился и спросил:

– Никак с гостем сегодня.

– Да. Есть общий разговор.

Кассир толкнул дверь, приглашая нас войти.

В помещении было светло и жарко натоплено – в буржуйке потрескивали дрова. Вдоль всего здания тянулась комната с четырьмя окнами. В центре стоял длинный стол. На нем была разложена еда, которую усиленно поглощали трое матерых, кряжистых мужчин. От них исходила уверенность и сила. В центре стола стояли две пол-литровые бутылки «Московской водки».

– Водка откуда? – раздраженно воскликнул Шахтер.

– Так запасы старые… А это чего за фон барон? – кивнул на меня худощавый, с низким лбом и злыми маленькими глазками субъект в матросской тельняшке. Судя по всему, это и есть неформальный лидер группы по кличке Поп.

– От хозяев, – пояснил Шахтер. – С проверкой и новым заданием.

– А чего нас проверять?.. А, ладно. Смотрите, господин контролер. Даже пощупать можете.

– Та-ак, – протянул я. – Боевая группа находится в стадии морального разложения от длительного безделья. И стоит на грани неповиновения.

– Это вы сильно загнули, – Поп встал и вытянулся, нарочито карикатурно и ернически, по струнке. – Ну, так сказать, мы готовы к выполнению любого задания.

– Особенно под селедочку с водочкой, – кивнул я, демонстративно оглядевшись вокруг.

Помимо меня и Шахтера в помещении четверо. Где еще один боевик, черт возьми? Он мне нужен. Без пятого нам никак.

– А где Василек? – спросил Шахтер, которого тревожил тот же насущный вопрос.

– Проветриться пошел, – хмыкнул Поп.

– Я же предупреждал, не отдаляться от помещения в одиночку.

– Да не суетитесь так нервически, господин командир. Не стоит впустую расходовать и так изношенные в боях нервы. Здесь он. Сейчас будет.

Сразу видно белую кость. Даже ругань и матюги у них на «вы» и с пиететом. Красиво излагают.

Я щелкнул замками, открыл саквояж и бросил его на пол, так что стали видны лежащие там пачки: