Враги вроде тебя

Я надолго задержался в Штатах, хотел убедиться, что он в норме. Восемь дней просидел на жесткой пластиковой скамье, с горем пополам изредка проводил время с отцом Уилла — очень приятным, обычным мужчиной в очках. Выглядел он чересчур прозаично, чтоб быть отцом столь крупного и энергичного мужчины как Уилл.

Понятия не имею, что обо мне подумал Дин Эшфорд. В то время я был сам не свой, почти не ел, существовал исключительно на кофе и коктейлях. Наших разговоров я почти не помню.

Через пару дней нарисовалась партнерша Уилла из ЦРУ. Агент Вагнер. Она с энтузиазмом расспрашивала про Уилла, но на самом же деле хотела вызнать о Рок-файле и Ползине. Было ли мне что-нибудь известно о кодировке файла? Слышал ли я что-нибудь о том или другом человеке? В ответ я лишь пожимал плечами. Полагаю, со временем ее утомили попытки меня разговорить. Она вложила мне в руку визитку и ушла.

Стоит отдать ей должное: на следующий день она прислала цветы — громадный букет солнечно-желтого, сливочно-белого и индигового цветов. Дни проходили, цветы увядали, а окружавшая Уилла аппаратура пикала и гудела. Все это время он не шевелился и ни на что не реагировал. В конце концов, цветы медсестры выбросили, а он их так и не увидел.

За восемь дней Уилл перенес три операции. Окончательно он стабилизировался лишь спустя пару ужасных дней. И я тут же забронировал билет домой. Убедил себя, что настало время уезжать. Что мне нужно было смириться со случившимся. С влюбленностью в мужчину, который мог сделать для меня что угодно… только вот в живых остаться не мог.

Честно сказать, ни с чем я так и не смирился.

Даже не знаю, сумею или нет.

Решаю отправиться домой и по пути к выходу прощаюсь с Магдой. Ночь холодная и ясная, луна почти полная. Для слежки ужасно, но для вечерней прогулки в самый раз. Трудно выключить агентскую часть мышления, но я пытаюсь. Я же теперь просто Кристофер Шеридан, художник.

В доме, где я жил с детства, темно и тихо. Высокий малозаселенный таунхаус с высокими потолками и гипсовой лепниной. Он выставлен на продажу. Я же присмотрел жилье в Клэпхэме. После моего возвращения из Штатов барахло Арчи было вывезено.

Проверять не нужно — МИ5 забрала все.

Кажется, будто с момента моего ухода на выставку дом изменился. Захожу в прихожую, закрываю дверь. Что-то не так… едва уловимо, не могу выразиться точнее.

Планомерно проверяю комнату за комнатой.

Затем вхожу в кабинет Арчи.

Он стоит ко мне спиной, но эти каштановые волосы я узнал бы где угодно. Широкие плечи. Один взгляд на него, и сердце тут же екает.

Он разглядывает картину над камином, где изображена моя мать.

Меня поражает подступающий к горлу ком. Говорить не могу. Даже если б захотел, даже если б сумел подобрать слова.

Он оборачивается… мучительно медленно. Челюсти сжаты, глаза цвета черного кофе смотрят тяжело.

— Я тоже люблю тебя, Кит.

Мой смешок скорее похож на всхлип.

— Что?

Он шагает ко мне, выражение лица настороженное.

— Ты говорил, что я единственный мужчина, которого ты любил.

Движется он с трудом. Сердцу становится больно. Он так ослаб. Но, когда я отвечаю, голос звучит противно:

— Как-то поздновато, не считаешь?

— Разве? — Он все еще хромает ко мне.

— Да ради всего святого, присядь, — рявкаю я. — Такое ощущение, будто ты вот-вот рухнешь.

— Насиделся, — говорит он, но наконец-то останавливается. Стоит прямо передо мной. Но не касается меня.

И произносит полным сожаления голосом:

— Стоило ответить в тот вечер. Знаю.

Недовольно качаю головой.

— Да с чего бы? В тот вечер ты думал только о своем задании.

— Когда я словил пулю, Ползин уже был мертв, Кит, — мрачно отзывается Уилл. — Я схлопотал пулю не ради задания, а ради тебя.

— Не правда! — усмехаюсь я и проигрываю в голове слова, которые с момента приезда домой сидели в голове. Я представлял, что сказал бы, если б мы еще хоть раз встретились. — Ты хотел умереть.

Уилл притягивает меня к себе, прожигает меня взглядом.

— Умирать мне хотелось меньше всего. — Он хрипло хохочет. — Ну, почти что.

Глаза покалывает, а горло сжимается.

— Не ври. Считаешь, я не в курсе, что ты хотел умереть?

Взор его печален.

— Я и не вру. Я привык этого хотеть. Или мне было плевать, буду я жить или умру. Но я изменился, Кит. Ты меня изменил.

Мы долго смотрим друг на друга, а потом он издает стон и, склонив голову, крепко меня целует.

Он со вкусом корицы.

Не могу ему сопротивляться. Отвечаю на поцелуй, отчаянно в нем нуждаюсь, отрываюсь от него только для того, чтоб требовательно бросить:

— Как тебе можно верить? Ты почти умер… сознательно!

Он обнимает мое лицо ладонями.

— Понимаю, почему ты злишься. Но выслушай меня. Может, я и не заслуживаю второго шанса. Может, шанса начать жизнь заново я тоже не заслуживаю. Но я его получил. И я не лгу, говоря, что шагнул под пулю по одной-единственной причине, и она не имела ни малейшего отношения к моим парням. И не имела никакого отношения к моей миссии. В тот момент больше всего на свете мне хотелось жить.